Виктор Меньшов - Сердца Лукоморов

Мирович приказал прикатить на стену орудие, что и было выполнено. Как только орудие установили напротив ворот, они распахнулись, караул поднял руки. Возле башенки стояли два пристава.

Их оттолкнули, и солдаты во главе с Мировичем побежали наверх.

Очень быстро они спустились обратно, неся на простой солдатской шинели безжизненное тело Ивана Антоновича. Редкая бородёнка его была высоко задрана кверху, голубые глаза широко распахнуты и наконец-то смотрели в небо не сквозь решётки.

Только вряд ли они что-то видели.

Иван Антонович был мёртв. На груди у него алело красное пятно. В вороте рубахи тускло блеснул простой медный крестик.

Мирович отбросил пистолет, вытащил, путаясь, из ножен шпагу, порезав себе при этом ладонь, попытался сломать шпагу об колено, не получилось, клинок гнулся, но ломаться не хотел.

При этом Мирович ещё раз порезался. Он не выдержал, и с бранью отбросил шпагу в сторону. Она ударилась о камни, и кончик клинка отломился сам собой.

Поручик закрыл лицо руками и заплакал.

- Арестуйте меня! - попросил он. - Простите меня, солдаты!

К нему подошли приставы, снизу на стену поднялся освобожденный кем-то комендант, подошёл на коротких ногах к поручику, посмотрел на него снизу вверх, отчего поручик съёжился и втянул голову в плечи. Комендант ударил его слева направо по щекам ладонью и процедил:

- Мало того, что в угоду своей дури арестанта погубил, себя самого на смерть обрёк, так ещё и солдатиков невинных под суд подвёл.

Мировича увели. Маленький караул разоружил крепостной гарнизон, который сам толком не понял, что же произошло. Большинство так и не сообразило, в чём же они участвовали.

Мне было жаль несчастного Ивана Антоновича, всю жизнь проведшего в тюрьме...

Как только гарнизон перевели в Петербург для разбирательства, нас с Медведем тут же забрали в Михайловский замок. Там мы встретились со своими друзьями. Иван и Буян оказались там же, а среди челяди мелькали Черномор и Яшка.

Как сказал Буян, скомороху и атаману досталась самая опасная служба. Смешить государей опаснее, чем воевать. По крайней мере порки и Черномор и скоморох получили достаточно.

Глава тридцать шестая

Проклятие Михайловского замка

Буян предупредил, чтобы мы ничему в замке не удивлялись.

Утром нас разбудила мерная дробь барабана. Мы вышли в коридор и застыли по стойке смирно. Вдоль коридора стояли, застыв, военные и штатские, которых было намного меньше.

По коридору стремительно двигалась группа людей, во главе шёл, нелепо выворачивая ноги, круглолицый мужчина в парике и высоких ботфортах. Он резко остановился напротив меня, уставился в лицо немигающим взглядом, у него были бесцветные, блёклые глаза и смешно вздёрнутый кверху нос, короткий и толстый, с широкими ноздрями.

Он посмотрел на меня, смешно надул щеки и вдруг спросил:

- Что должен верноподданный блюсти?

- Каждый гражданин должен любить и защищать Отечество, - отчеканил я, как мне казалось, само собой разумеющуюся истину.

- Дикарь! - заорал, брызгая слюной, и топая по паркету ботфортами, мужчина. - Я запретил эти слова "гражданин" и "отечество". Я запретил ввоз всех иностранных книг! Даже карты запретил ввозить! А эта иностранная революционная зараза так и вьётся вокруг! Слова! Все начинается со слов!

Он резко развернулся и пошёл обратно.

Кто-то из свиты обернулся и погрозил мне кулаком.

Я решил, что моё дело худо. Но - пронесло.

- Павел Первый человек нервный, - усмехнулся Буян. - Он недавно приказал посадить в Петропавловскую крепость атамана Платова за то, что тот форму прусскую не носит, потому что всегда в казачьей форме ходит. А потом приказал его выпустить и ехать ему срочно на Дон, везти приказ войску Донскому выступать незамедлительно походом в Индию.

- И что? - вылупился я.

- А что? Приказ есть приказ - выступили. Без обозов, без боеприпасов. В тот же день. Двадцать две тысячи человек с двенадцатью пушками. Вот таким воинством отправились Индию завоёвывать.

- Ну и что?

- Так и идут, сердечные. Не поход, а мучение. Только царя как ослушаешься?

- Он что - того?

- Цыц! - грозно цыкнул Буян, оглядываясь. - Не забывай, про кого говоришь. Всех нас погубишь.

- Как же Сокровища? - спросил я его. - Или мы так и будем теперь царям служить?

- Думаю, недолго осталось. Как-то всё должно закончиться. Не зря мы все вместе опять собрались.

- Почти все вместе, - вздохнул я.

- Ты про Марью? - подмигнул мне Буян. - Не горюй! Дай только нам самим выкарабкаться, спасём и Марью. Спасём твою красавицу.