Виктор Меньшов: Сказки старой мельницы

Поделилась нищенка с Кикиморой обносками, укутала её кое-как, по дороге пугало огородное раздели, хоть и нелепая одежонка, рванина, да всё от мороза спасение. Нищенка Кикимору завернула в платок, чтобы образа её нечеловечьего видно не было, одни глаза из щёлки блестят. Так и стали вместе по сёлам ходить, милостыню выпрашивать. Где подадут им корочку, а где прогонят, да ещё и собак на них спустят.

Ночевали нищенка с Кикиморой где придётся, на сеновалы иногда забирались, в баньки после того, как люди в них парились. В баньках совсем хорошо было - тепло! Так бы и жили там! Хотела было Кикимора в бане поселиться, да из-под лавки вылез лохматый Банник, борода мочалкой, ногами растопался, раскричался:

- Марш отсюда! Я здесь живу! А не то такую баню задам - до новых веников не забудете!

Испугались Кикимора и нищенка, убежали. Правда, Банники существа хотя и злые, но ленивые, они всё больше спят. И если в бане не шуметь, то они и не вылезают.

Но вот как-то на самые лютые крещенские морозы попали бедняги в село, в котором никак ночлег найти не могли. На сеновал их не пускают, бани каждый день не топят, а чем в стылой бане ночевать, так уж лучше на улице в сугроб лечь. Туда-сюда потыкались Кикимора с нищенкой, нигде им места не нашлось. К ночи совсем мороз озверел. Пробрались они тайком в курятник, забились в угол, греются друг об дружку, но как назло ночью лиса в курятник залезла и курицу уволокла. Куры раскудахтались, петухи разорались. Хозяин прибежал, видит у него в курятнике нищенки.

Вытолкал их взашей, уж как они плакали, как просили, чтобы их на мороз не выгоняли, да куда там! Тут ещё народ сбежался, все кричат, что нищенки курицу украли, едва их не побили.

Пошли Кикимора с нищенкой из села. Бредут по дороге, из сил выбились, а присесть боязно - замёрзнуть можно. Тут ещё вьюга началась, ни зги не видно. Что ж поделать? Сели они, обнялись. Снегом их заносит, вроде как тепло стало. Сон сладкий пришёл...

Так и замёрзли обе посреди дороги, в двух шагах от тёплых изб. Нашли их, тут же возле дороги и похоронили, кое-как мёрзлой землёй присыпали.

А поздним вечером в избу того самого хозяина, в чьём курятнике ночевали Кикимора и нищенка, постучали. Открыл он двери. Недовольный, думал, опять какие-то попрошайки стучатся, только рот открыл, чтобы обругать непрошеных гостей, да тут же и закрыл. На пороге стоит девица, да такая красавица, глаз не оторвать.

- Пусти обогреться, хозяин, - просится. - Так на улице холодно, спасу нет никакого.

Впустил её хозяин, а за ней следом вторая женщина в дом вошла, до самых глаз в платок закутанная. Села на скамейку возле печи и молчит.

- Это моя матушка, - пояснила красавица. - От нас хлопот не будет, мы согреемся и пойдём.

Хозяин же вокруг неё вьётся, не знает, как услужить. Посидела красавица, на улице темнеть начало, стала она собираться. Хозяин её уговаривает:

- Не ходи на улицу, там мороз. Собаку хороший хозяин в такую погоду на улицу не выгонит. Сидите, а то и ночуйте, куда вы, на ночь глядя?

- Нет, хозяин, - отвечает красавица. - Пойдём мы, а тебя я за доброту твою дай поцелую, только ты глаза закрой.

Поцеловала она хозяина в губы, словно ледяной ладонью его за сердце ухватили. Задохнулся хозяин от холода, слёзы на глазах выступили.

Открыл он с трудом глаза и ахнул: перед ним стояла, усмехаясь злобно, Кикимора криворотая, а возле печи руками размахивала старая нищенка.

Вспомнил хозяин, что умерли они обе, замёрзли, и возле дороги их похоронили, хотел он соседей на помощь позвать, да только вой из него вырвался. Превратился он в облезлую собаку.

Кикимора открыла двери, и нищенка пинком выбросила облезлого пса за порог. Поскрёб пёс двери, сел посреди двора и завыл тоскливо...

В каждый дом постучалась в этот вечер красавица...

Утром село как вымерло - только облезлые псы во дворах выли, поджимая лапы от мороза.

Кикимора с нищенкой до сих пор, говорят, по миру ходят, мужа Кикиморе ищут. И как только кто-то прогонит их за уродство, пожалеет милостыню нищенке дать, так к тому в дом следом за ними, уродинами, красавица является...

А утром во дворе облезлый пёс воет...

Словно в подтверждение рассказа где-то вдалеке заскулила собака.

- Слышите? - спросил Стёпка. - Собака воет. Наверняка Кикимору зовёт, просит вернуть ей человеческое обличие, замуж Кикимору взять обещает.

В этот момент кто-то в темноте провёл мне рукой по волосам.

- Не балуй! - смахнул я невидимую руку. И наткнулся на что-то холодное и гладкое, что тут же с шумом метнулось от меня.