-- Вы думаете, Ханна такое существо? Несколько минут Макс молчал, затем, погасив сигару, сказал:
-- Я не знаю. -- И, немного помедлив, добавил: -- Может быть, я тоже страдаю от того, что ты называешь романтизмом. Правда о ней может оказаться совсем другой. Может, она просто чаровница, Цирцея, духовная Пенелопа, держащая своих поклонников зачарованными и порабощенными.
-- Мне нет дела до образа Пенелопы. Я не хочу, чтобы Питер Крен-Смит вернулся и пронзил меня стрелой. Вы говорите, что чистое существо не передает свои страдания дальше. Но в то же время вы считаете, что кто-то должен страдать вместе с ней.
-- Да, но она не должна быть причиной страдания. Страдания только тогда имеют оправдания, если они очищают.
-- Вы имеете в виду сострадание. Да. Если нам приходится вкладывать столько труда, -- возможно, в конце концов, не имеет значения, опасная ли она чаровница или нет, если она сделала из нас святых! Но я пока не готов к такой духовной авантюрной истории. Мне просто хотелось бы понять ее. Она обладает каким-то необычным, сверхъестественным спокойствием. Сегодня она, например, сказала, что ничего вообще не чувствует. Но это невозможно. Женщины созданы для того, чтобы чувствовать, любить. Она должна чувствовать и должна любить. И она по-своему любит меня, мне только жаль, что она не любит меня обычной любовью.
-- Она не может позволить себе обычной любви, -- сказал Макс. -- Я думаю, это то, что она поняла за последние годы. Если бы она поддалась обычной любви в такой ситуации, то пропала бы. Единственное существо, которое она может позволить себе любить сейчас, -- это Бог.
-- Бог, -- сказал Эффингэм. -- Бог! -- повторил он и задал вопрос, который, казалось, был на кончике языка всю его жизнь: -- Вы верите в Бога, Макс?
Макс снова помедлил и ответил тем же тоном:
-- Не знаю, Эффингэм. -- Масляная лампа тихо потрескивала в безмолвной затемненной комнате, направляя вверх спиралью сигарный дым. Он добавил: -Конечно, в обычном смысле я, безусловно, не верю в Бога. Я не верю в этого старого тирана, в этого монстра. И все же...
-- Я подозреваю, что вы тайный платоник.
-- Даже не тайный, Эффингэм. Я верю в Добро, так же как и ты.
-- Это другое дело, -- возразил Эффингэм. -- Добро -- это вопрос выбора, действия.
-- Это вульгарная доктрина, мой дорогой Эффингэм. То, что мы видим, определяет наш выбор. Добро -- отдаленный источник света, это невообразимый объект нашего желания. Наша падшая натура знает только его имя и его завершение. Вот идея, опошленная экзистенциалистами и философами-лингвистами, когда они вносят понятие добра в дело всего лишь личного выбора. Оно не может быть определено не потому, что это функция нашей свободы, а потому, что мы не знаем его.
-- Звучит как таинственная религия.
-- Все религии таинственные. Единственное доказательство Бога -онтологическое доказательство, и это тайна. Только духовный человек может воспринять его в тайне.
-- Я всегда думал, что онтологическое доказательство основано на грубом логическом заблуждении, и осознал, что я не в состоянии представить это себе.
-- Желание и обладание истинным добром -- едино.
-- Бог существует, потому что я желаю этого? Будь я проклят, если я так думаю.
Макс улыбнулся и сказал:
-- Я найду прибежище у Федра. Помнишь, в конце Сократ говорит Федру, что слова не могут быть перемещены с места на место и сохранить свое значение. Истина передается от отдельного говорящего к отдельному слушающему.
-- Я признаю упрек и припоминаю это место. Но здесь намек на таинственные религии, не так ли?
-- Не обязательно. Это можно отнести ко всем случаям познания истины.
-- Вы думаете, Ханна желает истинного добра? После долгого молчания, во время которого Эффингэм задремал и клюнул носом, Макс произнес:
-- Я не уверен и не знаю, сможешь ли ты сказать мне. Может быть, все это удовлетворяет какие-то мои потребности. Всю свою жизнь я собирался отправиться в духовное паломничество, и вот уже близок конец пути, а я все еще не отправился, -- проговорил он с неожиданной горячностью, быстро обрезал и зажег сигару и с шумом отодвинул пепельницу. Затем добавил: -Возможно, Ханна мой эксперимент! У меня всегда были большие теоретические знания о морали, но практически я и пальцем не шевельнул. Вот почему моя ссылка на Федра нечестна. Я тоже не знаю истины.
-- Хорошо, -- сказал Эффингэм, которому все больше хотелось спать, -может, вы и правы относительно нее. Здесь есть что-то необычное, что-то духовное. Это исключительное спокойствие...
Читать дальше