Коллектив авторов. Составитель С. Лукьяненко - Гуманный выстрел в голову

— А вот этого не надо, господин… э-э, студиозус, полагаю?.. Не люблю я такого. Изгнать вы меня крестным знамением не изгоните, а вот разозлить… — бес — а был то, несомненно, он, тот самый, досаждавший семейству Вайсенэгтеров, — нехорошо ухмыльнулся, и у Мартина сразу же пропало желание класть крест вослед Ульриху.

В голове Мартина, впрочем, вовсю крутились обрывки сведений о нечистом, коими не раз окармливали его и в Меце, и в Бреслау, и в других городах, куда заносила его легкая школярская доля в последние пять лет. Ничего полезного, впрочем, на ум пока не приходило.

Бес, меж тем, зевнул, распахивая огнистую глотку и показывая острые, ровно ножи, зубы, да и присел на корточки, переступив веревку аккурат меж двумя свечами.

— Полагаю, — сказал, — все сие должно б обратить меня в неудержимое бегство? — слегка качнул пальцем подкову: тени заплясали по стене. — Что же, Ганс Вайсенэгтер все ищет смельчаков для борьбы с нечистым?

— Вы весьма прозорливы, господин… Как изволите называть вас? — голос у Ульриха еще подрагивал, но и приобретал между тем привычную наглую нотку, звучавшую у сего ваганта изрядно часто.

— Зовите меня Исмаил, — сказал бес и усмехнулся чему-то своему, неясному.

— Так вот, господин Исмаил, — продолжил Ульрих. — Вы, несомненно, правы: сии селяне просили нас именно о таком. Они прознали, — признаюсь, здесь стоит винить и меня самого, — что некоторое время я был в учениках у магистра Йохана Вагнера, чье имя, возможно, вы слыхали…

— О, — перебил его бес, и в глазах его как бы зажегся адский пламень. — Отрадно видеть ученика столь достойного господина. Он, что же, до сих пор столуется в Виттенберге?

Ульрих делано потупился:

— Нет, господин магистр уже некоторое время путешествует по княжествам и, надобно сказать, повсюду его принимают с куда как знатными почестями. Говоря по правде, — снизил он голос, — я был в учениках магистра Вагнера не столь уж и длительное время, оттого не успел напитаться от его учености настолько, чтобы бросать вам вызов, господин Исмаил. Потому, если вы соблаговолите…

— Э, да вы хитрец, господин школяр, — неприятно улыбнулся бес. — Думаете, я поддамся столь простой выдумке?

Ульрих сконфужено замолк, а на Мартина — проблеском молнии — снизошла вдруг некая идея.

— Господин Исмаил, — произнёс он голосом чуть заискивающим, ибо все же ощущал немалый страх, — прошу простить моего друга: мы, как понимаете, оказались в положении весьма затруднительном… Но не соблаговолите ли отведать с нами пищи? У нас есть соленая рыба, а вдобавок к ней — бочонок доброго пива, ссуженного хозяином сего дома, — а должно вам сказать, что пиво Ганс Вайсенэгтер умеет варить весьма знатно.

— Хм, — изогнул бровь бес. — С чего бы такое благодушие, господин школяр? Впрочем, я не вижу причин отказаться от столь вежливого предложения. Только одно: опасаюсь, как бы вы не подсыпали в пиво какой мерзости из тех, которыми лихие люди склонны портить добрые напитки. Оттого — не откажите, выпейте сукупно со мною.

Мартин лишь кивнул, стараясь незаметно подать знак несколько растерявшемуся Ульриху.

— Несомненно, господин Исмаил, несомненно. Тем паче, что обстоятельства столь волнительны, что промочить глотку кажется весьма кстати.

Здесь он подставил прихваченные с полок кружки, наполнил все три и вручил одну бесу вместе со шматом рыбы — жирной и золотистой на просвет даже в мутном отблеске свечей. Рыба, впрочем, тоже была хозяйской.

— А не расскажете ль нам, господин Исмаил, — сказал Мартин, когда бес пригубил из кружки, — отчего вы столь неистовы относительно живущих здесь людей? Ведь не из простой злокозненности, я полагаю?

— Конечно не только из-за нее, — бес откусил от рыбы и залил то добрым глотком пива. — Я здесь осуществляю справедливость.

— Вот как? — Ульрих, похоже, несколько пришел в себя после первой неудачи и теперь старался подыграть Мартину: пусть даже в задумке не до конца ему ясной. — И за кого же вы мстите?

Бес в очередной раз приложился к кружке и отер губы:

— Вы, полагаю, заметили, что здешние обитатели коротают век бобылями? Но так оно было не всегда: Ганс Вайсенэггер был женат и растил кроме сына еще и дочь. К несчастью, лет семь назад его женка опочила, подхватив горячку, а в наступивший после неурожай семья стала влачить существование столь голодное и жалкое, что отец, подговорив сына, решился на преступление: дабы избавить себя от лишнего рта, они завели дочь и сестру в лес, да и бросили там на съедение диким тварям. Малышка умерла, но перед смертью успела воззвать к небесам, прося покарать жестоких родичей… Господин школяр, — обратился он к Мартину, вытрясая из кружки последние капли пива, — соблаговолите наполнить сию чашу вновь: вы отнюдь не ошиблись, говоря, что здешние обитатели знают толк в напитках.