Тим Скоренко - Рассказы

А потом в Тиме проснулась сволочь.

В то время как народ ещё стрелял, я уже всё сдал. И на меня навесили на хранение кучу вещей, в том числе гору мобильных телефонов. Иногда они звонили, но я не поднимал. Сидел себе на солнышке, наслаждался.

А был у нас такой студент — Аркаша. Противный чел до ужаса. Из классических шестёрок советского времени, наглый такой, неприятный. И вот звонит телефон какой-то, смотрю — а там фото Аркаши на фоне. Значит, его телефончег, да. И вызов от Наташеньки, то ли Катеньки, короче, девушки его явно. Ну, я не удержался. Поднимаю.

— Алло, Аркаша?

— Нет, говорю (а вокруг пальба).

— А где Аркаша?

Тут уж я проявил всё своё мастерство. С ним, говорю скорбным голосом, несчастный случай произошёл. Ногу ему оторвало, когда мы из миномётов стрелять учились. Нет, если бы это была мама или ещё кто, я бы прикалываться не стал. Но девушка, да ещё аркашина!.. Короче, задурил я её по полной программе, что он в реанимации, что ногу оторвало по колено, и ещё глаз выбило, и что он без сознания, но её в беспамятстве звал. Она уже выезжать собиралась в госпиталь, как смотрю: Аркаша идёт.

Ну, я ему телефон передаю, говорю: девушка тебя. А сам — дёру. И издалека уже вижу, как Аркаша глазами меня ищет. Ух, как он меня тогда ненавидел, да-а. Правда, не догнал.

Вот такая фигня бывает.

Старая байка, но, кажется, не рассказывал.

Три года назад я понял, что гитара моя требует модификации: всё-таки чистая классика плохо держит металлические струны. И обратился я к мастеру, очень даже отличному, Сан Санычу. Жил он близ станции метро «Восток».

Ну, значит, созвонились мы. Договорились, во сколько я приду. Я взял гитару и пошёл: мастерская у него на дому была тогда.

Подхожу уже к дому, звоню, и он мне говорит: «Только по лестнице (он на первом этаже, но всё равно один пролёт нужно пройти) иди справа, правой стороны держись». Я спрашиваю: «Почему?». Он: «Ну, там слева собака соседская, в общем, как бы кучу сделала, осторожно».

Я иду аккуратно, и в самом деле справа, ни во что не вступаю. Пришёл, обсудили дела, и я ухожу. Выхожу из квартиры, и он мне вслед говорит:

— Ну, ты помнишь: справа надо идти.

Я не задумываюсь, иду справа, и тут до меня доходит. Право-то разное, если я в квартиру иду, и из квартиры. Я оборачиваюсь и говорю: «Стоп! Так справа или слева?»

Но было уже поздно.

Как-то в плацкарте со мной ехал замечательный персонаж. У меня была нижняя полка. У него — нижняя боковая. Мы (кто в «купешке») укладываемся спать, мужик на верхней боковой уже лёг. А этот что-то как-то мнётся. И, наконец, спрашивает у меня: «Простите, пожалуйста, а где вы подушку взяли?» Я так понял, что ему матрас без подушки достался. И спрашиваю: «А что, в матрасе не было?..» «А тут и матрас есть?» — округляет мужик глаза. Гм. Ну ладно, пусть он даже первый раз едет в поезде, но он что, не видит, что все вокруг стелятся и матрасы кладут?.. Я ему объяснил, даже матрас помог снять сверху.

Но это только присказка. Сказка пришла ночью. Я уснул. В поездах я сплю средненько, в 2 часа ночи проснулся и огляделся. Мужик сидит за столиком и спит, иногда начинает заваливаться набок и спросонья дёргается, чтобы не упасть. Матрас «сидит» на сиденье напротив за столиком. Ладно. 4 часа утра. Снова просыпаюсь. Та же картина. Мужику совсем плохо: его клонит в сон, но он борется с собой, а матрас всё так же напротив на лавочке. Столик выдвинут. 5.20 утра: пора вставать, 48 минут до прибытия. Вяло просыпаюсь, и тут мужик падает в проход и храпит прямо на полу. Бужу его, говорю: «Замёрзнешь, вставай». Он меня благодарит и делает следующее: спокойно убирает столик, раскладывает матрас, бельё и ложится спать! Перед самым вокзалом через полчаса проводница его с трудом растолкала. Загадочный дядька.

Вспомнил одну старую-старую байку, которую мне рассказал случайный попутчик в поезде, кажется, Москва — Минск. Он ехал до Орши и ложиться спать не собирался, а мне и поговорить в удовольствие.

Ехал он с полярной вахты, из Сыктывкара. Даже не из самого Сыктывкара, а откуда-то из гораздо более удалённых мест. И рассказал следующее.

Как известно, на трёхмесячных вахтах на севере пить нельзя совсем. Ну, мне с трудом верится, что тайком там не квасят вообще ничего, но если застанут хоть чуть-чуть нетрезвым на рабочем месте (а там очень высокая оплата ввиду тяжёлых условий труда, низких температур и т. д.), то сразу отправят ко всем чертям без разговоров и возмещения. Поэтому пока простые рабочие едут туда (4–5 дней на поезде), они надираются, в последний день пути трезвеют — впрок, что называется.