Владимир Михайлов - Вариант И

Площадка перед кладбищенскими воротами была более чем наполовину заполнена машинами, среди которых попадались и престижные. Я остановился в стороне от других автомобилей, вылез, запер машину, в последний раз окинул себя взглядом при помощи левого зеркальца заднего обзора. В нем отражался мужчина в расцвете сил — без единой морщинки, с прекрасным цветом лица, свидетельствовавшим о молодости и здоровье, с густыми светлыми волосами, собранными на затылке в пышный хвост. Я был высок, широкоплеч — благодаря специальному покрою пиджака и шестисантиметровым каблукам лихих ковбойских сапожек; они причиняли немало неудобств, но я терпел. Разумеется, если как следует приглядеться, меня можно было узнать, но в оптический прицел — испытано не раз — никогда. И я буду сохранять свое инкогнито до тех пор, пока сочту необходимым.

Видимо, я поторопился и приехал слишком рано: ни Натальи не было видно, и никого другого из тех, кого я предполагал тут встретить. Я отошел в сторонку, поближе к забору, закурил, что означало, что внутреннее волнение не оставило меня, как я ожидал, но, напротив, даже усилилось немного, хотя — с чего бы, если подумать? Мало ли людей приходилось мне провожать в последний путь? Славно будет, если на мои похороны соберется столько…

Машины подъезжали и отъезжали, возникали и исчезали люди. Хотя день был будний, пришедших навестить могилы было немало. Весенняя грязь подсохла лишь недавно, и теперь появилась возможность привести в порядок места последнего упокоения. Я оглядывал публику, стараясь угадать, кто из них имеет отношение к проводам Ольги. Пока что не удалось с уверенностью отметить никого… Хотя нет, вот этот, только что вылезший из «субару», был мне определенно знаком. Или нет? За столько лет люди меняются…

Батюшки, да это же Северин, до которого я так и не дозвонился. Бизнесмен по компьютерам. Хотелось бы узнать, чем он занимается в действительности.

Я было подумал, что стоит подойти к нему, поздороваться, но тут же отверг эту мысль как совершенно негодную. С первого взгляда он меня не узнает когда я назовусь — обязательно станет интересовать причиной маскарада; но не ради же этого я так славно поработал над своей внешностью! Присмотрим лучше за ним. Останется ли он в одиночестве или к нему подойдет кто-нибудь?..

Подошел он сам. Не ко мне, разумеется, к группе из четырех человек, что стояли наискось от меня в противоположном углу площадки. Их я не знал, а увиев, принял за профсоюзников некрупного масштаба. С не знаю, почему именно за профсоюзных функционеров, а не, скажем, чиновников из Счетной палаты; бы наверное, в их лицах что-то такое. Должно быть ошибся в их оценке, раз уж Северин направился к ним: сено, как известно, к коню не ходит. Они поздоровался за руку; я следил, с кем Северин обменяется рукопожатием в первую очередь. Тот стоял ко мне спиной крупный мужчина, волосы с легкой проседью. Вскоре повернулся, и я смог взглянуть в его лицо. Ого! Очень интересно. Господин полковник Батистов. Тот самый знакомец, старый приятель, которому я звонил после того, как в меня стреляли. Fabelhaft. Вот, значит, из какого профсоюза мужички. Если они пришли проститься с Ольгой, то почему ей такой почет? Только ли в память ее покойного отца? И не есть ли это те самые «друзья», которые во всем должны были помочь и на кого она так рассчитывала? Похоже, так.

Очень хорошо. Но с этими знакомыми у меня разговор будет не сейчас, а попозже. Пока же лучше всего — сохранить позицию независимого и ненавязчивого наблюдателя, пользуясь тем, что их присутствие гарантирует определенную безопасность. Правда, не мою. Однако вряд ли кто-нибудь сейчас станет покушаться на меня в их присутствии. Трудно угадать, каким был сейчас мой статус в службе, к коей принадлежал Батистов, но вряд ли я там числился в друзьях-приятелях.

Да, они прибыли сюда с той же целью, что и я. Убедиться в этом стало возможно, как только перед воротами кладбища остановилась траурная машина — автобус, но не из бюро ритуальных услуг, а обычный, всего лишь приспособленный для такой цели. Вся компания вместе с Севериным медленно двинулась к автобусу. Оттуда сразу же вылезли четверо незнакомцев и следом — Наталья. Полковник Батистов и Северин взяли ее под руки; из ворот уже катили тележку-катафалк; вытянули из автобуса гроб, установили. Задние дверцы автобуса закрылись; тонированные стекла не позволяли увидеть, остался ли кто-нибудь внутри. Наталья, идя вслед за гробом, несколько раз оглянулась; кого-то искала, но мне не поверилось, что именно меня — хотя и очень хотелось этого. Да, мне это совсем не так представлялось. Полковник со своей компанией испортили всю диспозицию.