Владимир Чистяков - М. С.

На нескольких последних фотографиях были похороны. И на них очень много людей. Сначала она подумала, что эти фотографии попали сюда случайно. Но потом… На одном снимке открытый гроб, возле него — двое солдат с винтовками. А в гробу лежит она, и стоит рядом генерал.

Это последняя фотография в альбоме.

Неожиданно вошла генерал. Аня почти испугалась, ведь она смотрела то, что может, смотреть и нельзя. Но генерал не сердится.

— Она была очень хорошим человеком. — сказала она неожиданно — Очень. И она не была злой. А в нашем мире таким людям не выжить. Их просто не успеваешь защитить от зла, которого слишком много.

— Вы были её мамой?

— Да.

— Как её звали? — очень тихо проговорила девочка. Почему-то ей казалось, что генерал не захочет отвечать.

Но она ответила.

— Как меня. Марина. И ещё Лиза.

— А что стало с её подругой и маленькой?

— Рэтерн и сейчас жива. Она замужем и у неё свои дети уже старше тебя. А Дины больше нет.

— Они были сёстрами?

— Двоюродными. А с Рэтерн они просто дружили. Её ты может, скоро увидишь, они иногда приходят сюда. И она свою дочь назвала в её честь. А Дина меня звала матерью, хотя я ей не была.

Аня взглянула на генерала. Что бы про неё не говорили, а она была просто очень усталой женщиной. И очень одинокой. Ребёнок, наконец, набралась смелости, и сказала ей.

— А можно я вас так буду называть…

— Как?

— Мама.

Что-то дрогнуло на невозмутимом лице генерала. Что мелькнуло в стальном взгляде зелёных глаз. Какие струны души зацепил этот вопрос? Что дрогнуло в почти уже каменном сердце? И она неожиданно тихо ответила:

— Можно.

М. С. ведь тоже человек, пусть с крутым характером, очень недобрый и жестокий, но человек. И ещё не до конца разучилась чувствовать. И девочка сама сказала то, в чём М. С. себе не признавалась. Человеческого тепла хотелось железной М. С… Тепла и любви.

Разбрызгивают грязь танки, вязнут в ней машины. Императорская колонна на полной скорости несётся по имперской дороге.

Саргон грустно усмехнулся собственным мыслям.

Императорская колонна! Развалюхи, подобранные на полях отгремевших сражений и кое-как отремонтированные. Да большей части этих машин место в доменной печи! Другое дело, что взять её негде, эту самую печь.

Имперская дорога! В своё время просёлочные дороги и то лучше попадались.

А по такой 'магистрали' не едешь, а ползёшь. Скорость-то километров 25 в час.

И он, император. Пугало он огородное, а не император. Всего-то что в нём от прежнего — мундир. Всё в игрушки играют, наиграться не могут. Император, генералы, офицеры, солдаты. Армия! Бандиты с большой дороги!

Сидят в… М. С. говорит опорные пункты, он сам — блокпосты, в столице — форты. А по сути — в малинах.

Сидят, пугают до смерти местное население и выколачивают из них то, что может сами понадобиться.

Но в столице ныне возможна только салонная оппозиция. Подняться в открытую против неё даже не попытаются. Главным образом, из-за врождённой трусости. У многих ещё крепко приправленной столь же врожденной тупостью.

А здешние солдаты её обожают. Популярность М. С. в армии на запредельных высотах. И как-то грустнеет, когда попадается на глаза словосочетание 'солдатский император' . Как-то сама-собой под это словосочетание чья-то фотография напрашивается. Такая знакомая!

Столица ведь уже давно не там, где стоит кружок на карте. Столица давно уже здесь, в этой грязи, в этих болотах. Там, где М. С., короче. В столице пытаются возрождать какой-то довоенный уклад жизни, стремятся жить так, словно никогда не было эпохи М. С… Ну- ну, успехов в дёрганье тигра за усы. И не говорите потом, что вас не предупреждали.

Последние несколько месяцев сообщения с этой границы приходили такого содержания… В переводе с казённо-матерного, ещё одного из языков освоенного ей в совершенстве, смысл всех сообщений точнехонько укладывался в название романа из другого мира: 'На Западном фронте без перемен' .

Это у М. С. — то без перемен! Саргон не верит уже давно. Парламент поверил только недавно и уполномочил его. Как никак, а он формальный глава государства.

Что же до доклада правительству и парламенту, то Саргон уже давно понял — что бы он здесь не высмотрел, а принять какие-либо меры будет невозможно. Добыча сырья — у неё, самые плодородные области управляются назначенными ей губернаторами, армия почти на 90% подконтрольна ей. (Хотя лично император стеснялся называть этот как попало вооруженный сброд армией).