Владимир Чистяков - М. С.

— Как так?

— А вот так! Знаешь, что её долбануло? — Дина выругалась последними словами.

— Нет. Я последний раз виделась с ней несколько месяцев назад, и она тогда не особенно откровенничала.

— В ТОТ день?

Кивок в ответ.

— Понятно…

Это в день рождения Марины. Пару лет назад Дина в этот день была дома. Днём съездила на кладбище. На могиле в этот день всегда много цветов. Совершенно неожиданно в четвёртом часу ночи вернулась М. С… Совершенно чёрная от пьянства. Буквально сама на себя не похожая. И как показалось Дине, возможно, даже заплаканная. Она вполне нормально поднялась по лестнице и ушла отсыпаться. Она даже не заметила, что Дина её видела. М. С. была пьяна практически до бесчувствия. Естественно, поминать про это М. С. она не стала, но сочла нужным сказать. И выяснилось, что пили они вчера вместе у него. Хотя Рэтерн этого вовсе и не одобряла.

Рэтерн действительно очень боялась этих двух дней в году. Дня рождения Марины. И дня её гибели. И вообще, нечастых визитов М.С. к ним домой. Хотя ничего действительно страшного не происходило. М. С. появлялась всегда во второй половине дня. Совершенно нормально общалась с Рэтерн и даже играла с детьми. Они М. С. совершенно не боялись. Но когда наступал вечер, и приходил ещё и Кэрт… Рэтерн не пила. Но с ними сидела до самого конца. И ей было страшно, ибо эти двое буквально преображались. И дело тут вовсе не в алкоголе. И начинали они говорить такое… Это совершенно ужасные вещи. Рэтерн не знала, что из этого правда, а что — нет. Но она великолепно знала, что далеко не всё из сказанного ими ложь. И М. С., и Кэрт выглядели в ходе этих разговоров вовсе не такими, какими их привыкла видеть Рэтерн. Она знала, что за приделами её маленького семейного мирка и спокойной работы ещё гремят грозы и свирепствуют бури. И что и М. С., и Кэрт, и муж, и Дина к этому весьма и весьма причастны. Она боялась узнавать подробности из их мира. Ей хватило своих детских воспоминаний.

И было ещё одно. Никогда так и не высказанное страшной, великой и такой несчастной М. С… Точнее, даже не так, ибо никогда бы не сказала она ничего подобного. Но не глупа Рэтерн. И чуяла, что стояло за мукой в глазах М. С.. И тем, как она говорила с ней. Никогда бы этого не сказала М. С., но чует, чует Рэтерн эту не высказанную боль и обиду. Боль и обиду матери, потерявшей своего единственного ребёнка. И сохранившей при этом жизни двум чужим.

''Почему… Почему её, а не тебя? Почему!!!! ' Не высказано это. Но знает, очень хорошо знает это Рэтерн. Ибо неплохо она всё-таки понимает эту великую и страшную М. С… Которая тоже человек. Как и Рэтерн. И была она матерью. Как и Рэтерн. Только живет она в совершенно другом и жутком мире. И хотела защитить от него других. Кого-то удалось…

Но Дина тоже человек из этого жуткого мира. Мира, в который Рэтерн сознательно не пускали, и всячески стремились от него оградить. Но этот мир уже ни раз напоминал о себе.

Дина некоторое время молчала, а потом выдавила из себя.

— Ты знаешь, чем я занимаюсь?

— Только в самых общих чертах.

Дина снова замолчала на несколько секунд. Рот скривился в гримасе. Нервно барабанит пальцами по столу. Сидит так с минуту. Потом заговорила снова. Буквально выдавливая из себя каждое слово. Словно осколки из раны вытаскивает она.

— Она узнала, кто убил Марину. Это тот бандит, которого я поймала. — не дожидаясь реакции Рэтерн, она грохнула кулаком по столу так, что зазвенела вся посуда и простонала — Это мой родной брат Линк. Понимаешь! Это он убил Марину десять лет назад! М. С. стреляла в него! И промазала! Я убью его как падаль!!!

Дина редко бросалась словами. Известно всем. И сейчас ясно: это не нервы, и не стресс. Это абсолютно осмысленное желание убить Линка. И неважно, что будет потом. Ибо это она — Чёрная Дина его приговорила.

Мало кто мог похвастаться, что видел злобное выражение на лице Рэтерн. А сейчас ненависть почти до неузнаваемости исказила лицо. Враг должен быть мёртв! И чем скорее, тем лучше! Она не абстрактно добра, и умеет прощать. Но за некоторые вещи никому и никогда не видать от неё прощения. Не пустым звуком в понятиях о добре и зле кэртерцев было понятие о ненависти и мести. И о чести. Кое-что из своего родного, и так жестоко обошедшегося с ней мира она всё-таки вынесла. И есть у неё понятия о долге.

И отомстить за Марину было для неё долгом. И это чувство мести иногда, что для кэртерца, что для человека, значило превыше всех остальных чувств вместе взятых. Марина была единственным человеком, с которым она чувствовала духовное родство. Первый человек, которого она могла назвать своим другом. И этот человек был подло убит из-за угла. За него оставалось только отомстить.