Владимир Чистяков - М. С.

— Это Дмитрия. Просил отдать вам.

Взяла и машинально глянула. Всё стандартно. Если не считать того, что имя и фамилия написаны на двух языках. И букв второго Сашка отродясь не видала. А первый — русский, а не английский, как можно было бы ожидать.

Прошло несколько дней. О воскресном 'приключении' она почти забыла. Других проблем как-то хватает. Обыкновенная полу жизнь, полу борьба за существование. День. Второй. Третий. В четверг вечером только вышла из института, как её окликнули. Обернулась. Надо же! Серебристый бумер, плюс 'воскресное приключение' , плюс темно-бордовые розы в большом объеме. И как это все понимать? Ах да, его же паладином зовут. Имиджу что ли стремится соответствовать? Или что? А в то, что на самом деле такой — не поверю. Не маленькая.

— Я так толком и не поблагодарил вас.

А вот что ответить, и не знаешь.

А вот розы, на самом деле, очень красивые и ароматные.

Сказала довольно глупое.

— Как вы меня нашли?

— Сергей запомнил адрес. Дальше все было просто. В наше время человек не может затеряться.

Взяла розы. И сразу подумала, каково с ними будет в метро в час пик. Ей никогда не дарили подобных букетов. Тем более, малознакомые люди.

— Подвезти?

Хотела было послать. Да раздумала.

А почему бы и нет? Человек вроде как человек.

Действительно, просто довез до дому. А на следующий день в то же время снова обнаружился у универа. И снова с розами.

Блин! Саня, похоже ты попала!!!!

И не верится, что в сказку.

— Если кто что начнёт спрашивать то можешь сказать, что я допустим, твой двоюродный брат.

Сашка усмехнулась в ответ.

— Ничего я им говорить не буду. Пусть эти дуры судачат и сплетничают, они это дело любят. Болтают про меня и так — принципиальную из себя строила, порядочную, а с откровенным братком связалась, а на деле завидуют стандартной бабьей завистью. За ними-то на BMW никто не ездит, а внимание на себя им обратить ой как хочется. А ты по современным дурным представлениям почти на сказочного принца тянешь.

— Интересно, чем это? Я в свой адрес много чего слыхал, но с принцем ещё никто не сравнивал.

Сашка прищурилась.

— А ты сам подумай: Полный джентльменский набор: Сам по себе молодой, здоровый как бык, с лица не очень, но шрамы мужчину украшают. Одет хрестоматийно для представителей своей среды, то есть с показным богатством. Машина дорогущая, денег явно куры не клюют, труба на поясе последней модели, домик — иной олигарх удавится. Да и ствол немного обаяния добавит. Усики отпусти — будешь вылитый латиноамериканский мачо.

Уж если с ним начнёшь гулять — то держи крепче, ну по крайней мере тряси с него по возможности. Такой сейчас если не у всех, то у многих идеал принца.

Дмитрий помрачнел.

— Это было бы смешно, если бы не было грустно. Больно общество, где такие идеалы. И где героями считаются те, на кого я похож.

— Не думала, что ты так скажешь. И не уверена, что ты так думаешь. Вид о человеке говорит зачастую слишком многое.

— Не стану спорить, но в моём случае всё гораздо сложнее. Ты ведь обо мне много не знаешь.

— И не думаю, что ты мне жаждешь об этом доложить.

— Согласен. Пусть всё пока остаётся как есть.

— Дело вовсе не в этом.

Сашка начала злиться:

— Понятно: Ты женат! А я тебе вроде бесплатного психотерапевта.

— Дело вовсе не в этом. Не спорю, есть женщина, которая мне нужна, но проблема в том, что она никогда и не по каким соусом не станет смотреть на меня как на мужчину. И она знает, что я люблю её. В ней слишком много всего перемешено: ума, смелости, злости, гордости, ярости и боли. Да, именно боли. Она сейчас тяжело больна. Это та, у которой я охранник. А ей вовсе никто не нужен на всём белом свете. Ибо она ненавидит его. И ненавидит людей. Всех, без разбору. Она вовсе не зла, но она очень ожесточилась. И поверь мне, у неё есть на это более чем серьёзные основания. Она лишилась всего, чем жила. Пусть и страшной была её жизнь, но она словно горела. И сожгла в себе почти всё человеческое. Очень далеко отсюда у неё остался маленький ребёнок. А отец его погиб, так и не увидев свое дитя. А теперь и ей самой уже никогда не суждено увидеть своего ребёнка. А больше всего в людях она ненавидит равнодушие и серость.

— Как её зовут? — неожиданно тихо спросила Сашка. Ушла куда-то злость. Всё на свете сложнее, чем кажется.

— Марина… Марина Саргон. Родная сестра Софи-Елизаветы.

Она уже привыкла ловить завистливые взгляды, слышать хихиканье за спиной. Она знала, что 'роман' давно уже стал причиной досужих сплетен. Самым главным вопросом в которых было: 'И что он в ней нашёл? ' А ведь романа никакого вовсе и не было.