Мария Гинзбург - Герой должен умереть

– Этого я не могу рассказать, – ответила Джоанна нетвердо.

Зиор усмехнулся:

– Да и так понятно. Те, кто остался на Надежде, должны ненавидеть ретернлендцев даже больше, чем нас. За то, что у них хватило смелости жить вместе с нами. За то, что у них хватило мудрости понять, что мир изменился. И принять это. Гулназг прожил в Ретернленде два года, знает там все входы и выходы. Но у него слишком приметная внешность. Истинно сареасская. А ты выглядишь в точности как люди… возвращенной Земли.

Он помолчал. Негромко плескалась вода в бассейне. Джоанне эти несколько мгновений показались вечностью. Вэдан спокойно отнесся к тому, что она была, по сути, диверсантом, присланным уничтожить его родной мир. Для того человека, которым он теперь себя ощущал, этот мир не был родным. Но Зиор, чистокровный сареас, потомок покорителей Земли…

– Так, значит, это все из-за меня? – спросил он.

– Да, – сказала Джоанна.

Ей вдруг все стало безразлично. Она поняла Вэдана, чья душа перегорела полностью. Зиор поднялся на ноги, дошел до края бассейна. Джоанна смотрела на его черный силуэт.

– Я тронут, – сказал он. – Но...

Зиор замолчал.

– Понятно, – с трудом выговорила Джоанна.

Глупо было, в самом деле, надеяться на что-то. Вэдан, беспокоясь о ней, советовал не говорить Зиору всего. Что-то просто скрыть, где-то соврать. Но Джоанна не умела и не могла так. Для нее любовь была прежде всего доверием.

– Ты не понимаешь! – сказала она тогда Вэдану. – Я из-за этого убила собственного мужа!

Вэдан вздохнул:

– А теперь ты убьешь этим Зиора.

Зиор стоял и смотрел на подсвеченную в нежно-апельсиновый оттенок воду бассейна.

– Что тебе может быть понятно, – сказал он глухим голосом, чужим и страшным. – Передатчик у нее поломался… Дэйно, мой племянник, чей браслет ты носишь, ведь тоже не просто так остался на Надежде.

Джоанна шумно выдохнула.

– Мне нужно переговорить с Вэданом, – сказал Зиор. – Одевайся.

Он обернулся, посмотрел на девушку. Ее тело белело в темноте, словно прекрасная, но поверженная статуя.

Зиор Каарег усмехнулся.

– Может, и в Ретернленд вам с Гулназгом ехать не придется, – сказал он.

– К вам сареасы Дарэнг и Самре, – сообщил слуга.

Баруг очень обрадовался. Инедирт собирался сегодня к Вэдану. То, что он сам пришел к Баругу, сильно облегчало дело. Рад Инедирт был услышать и то, что Самре все-таки пришла вместе с ним. После той встречи в галерее прошла неделя. За это время Инедирт не тревожил Вэдана посещениями. Баруг надеялся, что любовники все же помирятся, и не хотел мешать. Он не мог поверить в то, что девушка, носившая на карнавале платье Принцессы Руи, откажется стать королевой Руилери. А демонстрацию чистоты и невинности считал самым неудобным способом торговаться.

– Проводи, – сказал он слуге.

В ожидании гостей Инедирт бросил беглый взгляд на часы. Была уже не то чтобы ночь, но глубокий вечер в начале Есстнева.

Гости вошли. Но это оказались не тот Дарэнг и не та Самре, которых ожидал увидеть Баруг.

После замужества Гэдир не взяла новую фамилию. Это была единственная уступка Вэдану, на которую она пошла. Брат отговаривал ее как мог, разрешая встречаться с Мэниром и жить вместе, но Гэдир все-таки приняла предложение Мэнира. Она очень внимательно прочла четвертую главу Гражданского Уложения 1425 луногода. Только замужество означало полную эмансипацию [7]подростка. Теперь в случае гибели Вэдана Гэдир не следовало опасаться назначения всевозможных опекунов. Ну, и конечно, она любила Мэнира. Ввиду траура по Тэниру свадьбу громко не праздновали. Инедирт узнал об этом, только увидев новую прическу вошедшей Гэдир – прическу замужней женщины, когда небольшую прядку на правом виске собирали в тоненькую косичку, перевитую золотыми и серебряными нитями. Круглое маленькое личико младшей из клана Дарэнгов тонуло в кружевах легкой, почти прозрачной пелерины, хорошо защищавшей от зноя.

Но выржение на этом почти детском лице было очень серьезным.

– Джей, Инедирт, – сказал Мэнир.

Гэдир застенчиво кивнула.

Не давая паузе затянуться, Мэнир сказал:

– Мы приехали за вами.

Инедирт удивленно приподнял брови.

– Прошу вас, сареас Баруг, пожалуйста, – волнуясь, заговорила Гэдир. – Вэдану очень плохо. Он так пьет… Я боюсь с ним в доме оставаться.

Инедирт опустил глаза. В жизни ему крайне редко бывало стыдно, но сейчас был именно такой случай.

Выждав неделю после окончания процесса по делу об уничтожении кэцэров, Инедирт плюнул на гордость и отвизорил сам. Вэдан пригласил его на обед. Впрочем, наслаждаться кухней старого Мэда Инедирту пришлось в одиночестве, потому что Вэдан сразу после любви заснул. Как всегда. Так у них и повелось – Инедирт приходил в дом Дарэнгов днем, в обеденное время, они занимались любовью, иногда ели вместе, а потом безмерно счастливый Инедирт тихонько уходил.