Владимир Михайлов - Дальней дороги

Он открыл глаза вовремя - под .ним уже были кусты и редкие строения полигона.

11.

Волгин осторожно затворил за собой дверь, уселся в кресло, оперся на стол локтями и несколько секунд сидел, не двигаясь, неотрывно глядя на Лену и бессознательно улыбаясь. Наконец и она, так же внимательно глядевшая на него, улыбнулась в ответ; тогда он внезапно стал серьезным, даже мрачным: он вспомнил, что визит его был не просто дружеским визитом.

- Ну как тебя устроили? - спросил он. - Хорошо? Если что-нибудь не так, только скажи.

- А ты здесь что - наместник бога?

- Да вроде этого, - усмехнулся он, и почувствовал, что усмешка получилась неуместной - выходило, что он хвастался, а Волгин не хотел этого. - В общем, институт разрабатывает мою идею. Но обо мне - в другой раз, я, как видишь, в порядке, у меня все благополучно.

- Да, - сказала она. - Ты благополучен.

- Хватит обо мне. Давай лучше о тебе и... - он кивнул головой, - о нем.

Она положила руку на живот.

- О нем - пока рано, тебе не кажется? Да и зачем?

- Что значит - зачем! Естественно же! А что касается того, что рано, то тут, понимаешь ли, все зависит от точки зрения.

- Не совсем понимаю, - сказала Елена. - Слушай, Волгин... Я ведь помню тебя, и знаю, что такие предисловия - не к добру. Может быть, ты скажешь, в чем дело?

- Ну, конечно, скажу, - ответил он после недолгого колебания. - Дело в счастьи, только и всего.

- В счастьи... - медленно проговорила она. - В чьем?

- В твоем, в его...

- О моем, я думаю, не стоит. А у него все впереди.

- Вот-вот. Но "все впереди" - не значит "неизбежно впереди". Жизнь, как ты знаешь, выкидывает разное. И, может быть, надо уже заблаговременно подумать о том, чтобы это самое счастье для нового человека было гарантировано.

- Ты все еще говоришь загадками и самыми общими местами. Конечно, каждый человек мечтает о счастьи. Только - что каждый из нас понимает под этим словом?

- Ну, вот взять тебя, - сказал Волгин и тряхнул волосами, словно отбрасывая что-то, мешавшее ему. - Взять тебя. Мы одни, мы давние друзья, можем говорить откровенно. Ты не была счастлива, я-то уж это знаю.

Ее веки дрогнули, когда она подтвердила:

- Не была.

- Хотя, - неожиданно для самого себя торопливо произнес Волгин, - хотя в свое время я, кажется, делал все...

- Если ты об этом, - прервала Елена, - то не надо.

- Да нет, не об этом... это нечаянно сказалось, прости. Но ты несчастлива была прежде всего потому, что всю жизнь хотела того, чего не могла. Так?

- Так, - тихо ответила она. - Но к чему...

- Подожди... Я не зря, поверь. Ты принадлежала Дальней разведке, правда? Вспомни, сколько раз мы стартовали вместе!

- Не так-то уж много...

- Пять раз, совершенно точно.

- Шесть, - сказала она. - Считая старт с Земли - шесть.

- Пусть шесть. Помнишь, с какой радостью, подъемом, как это еще называется, - с каким восторгом ты это делала?

- Забыть нельзя. Если бы даже хотела...

- И как ты не смогла выдержать до конца ни одного поиска - тоже помнишь, конечно. Как отвратительно чувствовала себя, как не могла думать ни о чем другом, только о Земле, как мечтала о возвращении туда... И ведь ты не боялась, я растоптал бы каждого, кто заподозрил бы тебя в трусости, в слабодушии, но у нас таких не было: мы быстро научились отличать трусость от чего-то другого, и все мы знали, чего ты стоишь. Но с этим справиться ты не могла...

- Бывали дни, когда я просто переставала чувствовать себя человеком, - призналась Елена, опустив голову.

- Мы видели, что с тобой творится неладное. И посоветовали тебе взять длительный отпуск, пожить на Земле.

- Я часто думаю: не было ли это ошибкой? Этот самый первый отпуск.

- Сейчас легко судить себя. Но тогда даже со стороны было видно, каково тебе. Ты улетела на Землю, а мы двинулись дальше...

- Я еще не успела долететь до Земли, - сказала Елена, как поняла, что не надо было уходить. Меня тянуло назад не меньше, чем из Дальней тянуло на Землю. Я высидела на планете полгода - через силу, стиснув зубы, честное слово. А потом вернулась.

- Да. И повторилось то же самое. Прошло не помню сколько месяцев - и тебе пришлось лететь на Землю опять.

Елена промолчала.

- Для любого другого этого хватило бы: обратный путь в Дальнюю разведку оказался бы для него закрыт. Но никто из нас не хотел расставаться с тобой. Мы ведь все переживали то же самое, только, видимо, не так сильно...

- Или вы сами оказались сильнее...

Волгин и сам думал так, но не хотел говорить этого вслух.

- Может быть, не знаю... Вероятно, да. Но мы старались сделать так, чтобы ты привыкла, чтобы избавилась от этой страшной тоски по Земле, которую, быть может, можно назвать и страхом перед бесконечностью пространства, перед множеством миров...