Владимир Михановский - Прозрение

Работы - непочатый край. Одного года может не хватить.

Значит, для начала нужно все-таки подумать о письме с тюльпаном.

"Сначала послушаем, что скажет шеф полиции Арно Камп", - подумала Ора Дерви, протягивая руку к видеофону.

Разбирая документы Гуго Ленца, Ора Дерви рассчитывала, что, возможно, какие-нибудь записи смогут пролить свет на обстоятельства дела, которое она расследует. Черновики следовало разобрать, зачеркнутое восстановить нелегкая и кропотливая работа.

Хорошо было бы привлечь на помощь жену Гуго Рину Ленц. Но она после смерти мужа до сих пор не могла оправиться, хотя прошел месяц. Ни с кем не разговаривала, была почти невменяемой.

Среди черновиков Ора нашла несколько листов бумаги, исчерканных вдоль и поперек. Здесь были в основном мысли о себе и для себя. Автор, видимо, не предназначал их для чужих глаз.

Все, что удалось разобрать, Ора перепечатала на машинке.

"...Итак, мне остается жить три месяца. Всего три. Нелепо все и неожиданно. А жизнь вчера еще казалась бесконечной.

Живой не думает о смерти. Он может планировать свое будущее, прикидывать, что будет с ним через год, три, а то и через двадцать лет. Математик сказал бы, что двадцать лет для человека равносильны бесконечности. Естественно: для мотылька-однодневки бесконечность равна всего-навсего суткам.

А что сказать о мезоне, время жизни которого - миллионная секунды?

Я не мезон и не мотылек-однодневка. Я человек. Обреченный на скорую смерть. Какая разница - раньше или позже? Нет, не буду кривить душой. Я молод: разве 44 года - старость?"

"Мир беспечен, как играющий ребенок. Если даже людей будет отделять от гибели один шаг, все равно они будут заняты собой, погоней за заработками. Беспечность ли это? Скорее даже простое неведение".

"Больше всего на свете я любил свою работу. Тот сладкий холодок предчувствия, из которого вдруг, после многодневных опытов, внезапно рождается уверенность, что истина находится где-то рядом, протяни только руку - и достанешь ее.

Но ныне все мелкие истины слились в одну Великую Истину, и свет ее невыносим. Я солдат твой, сияющая истина, и умру как солдат. И да поможет мне... Робин!"

"Робин? - задумалась Ора Дерви. - Кого имел в виду Гуго Ленц?"

Вскоре в сутолоке дел Ора Дерви позабыла случайное имя, мелькнувшее в бумагах покойного Ленца.

Но через некоторое время среди лабораторных журналов ей попался еще один листок, служивший продолжением какой-то записи.

"...Прощай и ты, Люсинда. Я привязался к тебе, я верил тебе..."

Ору что-то кольнуло, когда она прочла первые строки записки.

"Только благодаря тебе, Люсинда, я сумел решить последнюю задачу, которую добровольно взвалил на свои плечи. И теперь мне легче уходить из жизни. Спасибо, Люсинда".

Незнакомое доселе неприятное чувство заставило Ору внутренне сжаться. Она вызвала к себе Барка. Артур прибыл незамедлительно: он уже знал, что председатель новой комиссии не отличается мягким нравом и при случае может всыпать не хуже Арно Кампа. Ясное дело: не приходится ждать снисхождения от робота; или полуробота - один черт.

- С работой в Ядерном центре до сих пор не ладится, - сказал Артур Барк. - Все время срываются опыты.

- Быть может, диверсия? - оживилась Ора Дерви.

- Неизвестно... - покачал головой Барк. - Доктор Ленц оставил после себя сущую неразбериху. Старик, видимо, слишком многое любил делать сам.

При слове "старик" Ора поморщилась: она не выносила фамильярности.

- Послушайте, Барк, - сказала Дерви, - вы знаете всех сотрудников Ядерного центра?

- Конечно. Таково задание Кампа, - ответил Артур Барк.

- В таком случае скажите, кто такая Люсинда?

- Люсинда? - удивленно переспросил Барк, с наслаждением заметив, что Ора Дерви слегка смешалась. Значит, и роботы умеют смущаться!

- Имя Люсинда мне встретилось в архивах доктора Ленца, - пояснила сухо Ора Дерви.

- Люсинда - машина, - сказал Барк.

- Машина?

- Обыкновенная счетная машина. Термоионная, с плавающей запятой, как говорят программисты, - с улыбкой добавил Барк. За время пребывания в Ядерном центре он успел нахвататься кое-каких познаний.

- Машина? Странно... Ленц обращается к ней как к женщине, - сказала Ора Дерви.

- Странно, - согласился Барк.

- Мы можем теперь только строить догадки о тогдашнем психическом состоянии доктора Ленца, - заметила Ора.

Барк промолчал, ограничившись утвердительным кивком.

Если шпионаж в Оливии за работой выдающегося физика Гуго Ленца был главным делом Иманта Ардониса, то науки о земной коре его интересовали как хобби. Но и в геологии, регулярно просматривая интересующую его литературу, Имант Ардонис сумел приобрести немалые познания; его сведения в Центр, своему североамериканскому шефу, всегда носили очень профессиональный характер и высоко там ценились.