Владимир Михайлов - Пещера многоногов

- Но ведь мы-то сюда прошли, - сказал Эдик. - И даже не заметили ничего похожего...

- Да, - сказал Седой. - И вот тут и оказывается, что разум у них ни при чем, зато инстинкт... Очевидно, им время от времени нужно устраивать что-то вроде вентиляции пещеры. Помните, мы вначале заметили течение? При такой стене водорослей ощутимого течения быть не может. Значит, они как-то их на время устраняют. Может быть, пригибают ко дну, может быть - отводят в стороны.

- И привязывают, что ли?

- Нет, конечно. Придерживают сами. Что удивительного? Муравьи, например, сами из себя строят мосты. А эти, возможно, используют время от времени себя вместо механизма, позволяющего держать двери открытыми. Вы заметили, что сначала их было не так много, как сейчас? Очевидно, многие освободились...

- Может быть, - сказал Георг. - Но раз здесь течение, - это не пещера, а туннель?

- Все возможно, - согласился Седой. - Кстати, этим объяснились бы и еще некоторые явления. Ну вот, теперь природа этой стены нам ясна.

- Наука будет нам страшно благодарна, - оказал Георг. - Если только мы сумеем сообщить кому-нибудь те выводы, к которым пришли. Эдик, если это всего лишь водоросли, то, может быть, мы все-таки протиснемся?

- Если бы не кормой вперед, - буркнул Эдик.

- Тогда, - проговорил Седой, - я бы и сомневаться не стал. А теперь... Идти дюзой вперед - значит наверняка вывести двигатель из строя. Водорослей туда набьется до самой камеры сгорания. Продувкой мы их не устраним: скорее взорвем двигатель. Значит, надо вручную. А кто знает, как далеко эти будут сопровождать нас?

- Нет, если бы мы стояли носом по курсу, - оказал Эдик, - тогда очень просто. Но здесь мы не развернемся.

- Дайте еще минуту подумать, - попросил Седой. Тогда Инна встала.

- Ну, что же, - сказала она. - Я, пожалуй, пойду вниз. К ним. Там я могу понадобиться...

Возможно, в этих словах и не крылось намека на то, что здесь, наверху, никто никакой помощи им оказать не может. Но Седой именно так, кажется, воспринял сказанное. Он поднял глаза.

- Крепить все по-штормовому! Но быстро!

Все встрепенулись. Команда - это было уже кое-что. Это означало, во-первых, что не надо больше сидеть в унылой неподвижности, и, во-вторых - что какой-то выход все-таки нашелся, потому что бесцельных команд Седой никогда не отдавал.

Трое океанистов быстро пробежали по всем отсекам корабля, проверяя, как закреплено то, чему положено всегда быть накрепко привинченным и принайтовленным, и крепя то, что еще не было наглухо соединено с палубой или переборками. Они вернулись через десять минут. В рубке не произошло никаких изменений, кроме разве одного. Седой покинул свое командирское кресло и сидел теперь на месте водителя. Эдик в нерешительности остановился.

- Садись, садись на мое место, - сказал Седой. - Или на любое другое. И не обижайся, пожалуйста... А вы, ребята, теперь и в самом деле идите к больным. Пристегните их как следует... и сами тоже закрепитесь, чтобы не набить себе синяков.

- Да что вы придумали, командир? - не выдержала Инна. - Вы тут хотите вверх ногами плыть, что ли?

- Почти угадала, - спокойно ответил Седой. - Вот именно - вверх ногами. Развернуться на шестнадцать румбов нам надо? Надо. Ширина ущелья не позволяет? Нет. Ну, вот я и решил... Однако разговаривать больше некогда, - прервал он себя. - По местам, как было указано. Поведу я. Ты, Эдик, следи за приборами и смотри вперед. Мне, пожалуй, оглядываться будет несподручно.

Инна и Георг скрылись в люке. Эдик, усаживаясь, бросил взгляд наружу.

- А этих как будто все больше становится... - заметил он.

- А эти меня теперь не интересуют, - сказал Седой. - Их мы перехитрим. И, как говорится, вернемся к этому вопросу позже.

Он умолк и даже закрыл глаза, как будто желая показать, что никакие разговоры его больше не интересуют. На самом деле это было совсем не так, - просто Седой хотел еще раз мысленно представить себе, и не только представить - увидеть внутренним зрением, увидеть четко, до последней подробности все, что ему сейчас предстояло сделать, и чего, кроме него, не мог бы сделать - он знал - никто другой, несмотря на то, что на борту были и помимо него хорошие специалисты.

Закрыв глаза, он несколько секунд сидел неподвижно. Затем, словно проснувшись, поднял веки, и даже чуть потянулся, всем обликом своим выражая полное спокойствие и даже равнодушие к предстоящим событиям. И не делая ни малейшей паузы, положил ладони - одну на рычаг газа, управлявший двигателем, другую - на рулевую головку. И почти одновременно сдвинул их с места.