Владимир Михайлов: Пилот экстра-класса

Серегин покачал головой:

- Нет.

- Тогда идемте к нему.

- Только я хочу предупредить вас...

- Ничего не желаю слушать, - отрезал Говор. - Где он? В конце концов, имею я право поговорить с ним?

Не по возрасту стремительными шагами Говор пересек кабинет и рывком распахнул дверь в приемную.

Навстречу Говору поднялся старик. Его длинное, костистое лицо обтягивала сухая, с красными прожилками кожа. Старик выпрямился во весь рост, но привычка сутулиться укоренилась слишком глубоко. Старик неуверенно шагнул вперед.

- Я пришел, Говор, - сказал он. Голос его дрожал; старик чувствовал, что произвести благоприятное впечатление ему не удалось. - Я пришел. Когда-то ты обещал сделать для меня все, что я захочу. Так вот, я хочу, чтобы ты взял меня.

- Ну вот, - сказал Говор, с досадой ударив себя руками по бедрам. - Ну вот. Этого только мне не хватало.

- Я ведь немногим старше тебя, Говор, - сказал старик. - И я неплохо летал, а? Нет, скажи прямо: разве я плохо летал? Вспомни. Другие забыли это, они не возьмут меня. Но ведь ты не можешь забыть! И ты возьмешь меня, Говор! - Он говорил все быстрее, чтобы не дать никому вставить слово. Сейчас у тебя нет пилота, я узнал. У меня все с собой... - Негнущимися пальцами старик полез в карман. - Вот сертификат, вот книжка... Правда, на них этот проклятый штамп. Но ты уберешь его! А, Говор? На, вот они. Возьми! Или скажи ему... - Старик ткнул документами в сторону Серегина. Скажи, пусть он возьмет и сделает все, что надо. И мы полетим опять, а, Говор?

Говор тяжело вздохнул, покосился на Серегина, затем подошел к старику. Говор отвел в сторону документы и обнял старика за плечи.

- Ну садись, старина, - сказал он. - Садись, и поговорим еще. Хотя у меня мало времени, чертовски мало.

- Узнаю тебя, - сказал старик и мелко захихикал. - Раз кто-то чертыхается, значит, Говора не придется искать далеко. А ты тоже стареешь, - отметил он не без удовлетворения.

- Это естественный процесс, - сказал Говор недовольно. - Но давай-ка поговорим о деле. Ты все-таки хочешь летать. Но ты ведь давно знаешь, Твор, буйная твоя головушка, что не полетишь. Все комиссии, начиная с психологов...

- Вот что, - сказал старик. - Ты сначала возьми документы...

- Если даже я их возьму, все равно никто не выпустит тебя в пространство.

- Захочешь - выпустят! Тебя все боятся: вдруг ты и вправду найдешь способ делать людей бессмертными? Тогда каждому захочется оказаться поближе к началу очереди... Нет, если ты скажешь, что хочешь летать со мной - и только со мной! - то никто не осмелится тебе возразить.

- Меня просто не станут слушать, - сказал Говор не очень убежденно.

- Но вот сам же ты слушаешь меня! - Старик снова хихикнул. - Да, ты стареешь. Раньше ты не стал бы и слушать. Приказал бы отправить меня домой, и все.

- Старина... разве тебе плохо дома? Ты налетал столько, что хватит на две жизни. Уже десять дней, как ты вышел из больницы. Райская жизнь! Заслуженный отдых. В самом деле я готов сделать для тебя все, но по эту сторону атмосферы. Может, хочешь переехать в Африку? На Гавайи? Куда-нибудь еще? Я помогу, мы тебя перевезем - но, ради бога, выбрось из головы, из своей старой головы, что ты еще можешь летать. Тебя не выпустят с Земли даже пассажиром!

- Тебя же выпускают!

- Я куда крепче тебя. И, кстати, я теперь летаю в капсуле, где не испытываешь перегрузок. А пилот должен вести корабль...

- Не тебе учить меня этому, Говор. Я хочу летать. И я был бы сейчас не слабее тебя, не облучись я тогда на Обероне. Но ведь я не виноват, что облучился, когда летал по твоим, Говор, делам!

- Если бы даже был виноват я - все равно, - произнес Говор после паузы. - Скажи по-человечески, чего ты хочешь, или - прощай. В конце концов, я занят серьезным делом: стремлюсь продлить жизнь хотя бы тебе! И у меня мало времени.

- Ну да, - пробормотал старик. - У тебя мало времени... Не где же твое бессмертие? Ты не представляешь, как оно мне пригодилось бы: я стал бы молод и опять уселся бы за пульт...

Говор непреклонно покачал головой.

- Даже тогда - нет. Бессмертие - не омоложение.

Старик моргнул, и губы его задрожали.

- Продлить райскую жизнь, - сказал он. - Чтобы меня подольше кормили из ложечки? Не так я жил, чтобы... Тебе не приходилось жалеть, что ты не погиб раньше? А я теперь каждый день думаю об этом. Умереть на орбите вот о чем я мечтаю.

- И оставить меня на произвол судьбы? Спасибо! В общем, иди к черту! сказал Говор, поднимаясь. - Когда я тоже не смогу больше работать - вот тогда ты изложишь мне свои взгляды на жизнь. И на бессмертие. Только имей в виду, что бессмертные - они будут не такими, как ты. И даже не как я. Они будут вечно молоды, понимаешь? Но, конечно, будут умнеть с годами. Пока это удается не всем. И оставь меня, пожалуйста, в покое. Понятно? Серегин, отправьте его домой. Иди, старина, иди, - як тебе, может быть, заеду как-нибудь вечерком.