Уолтер Миллер: Кантата для Лейбовича

Это было вполне понятно, но совершенно невыносимо. Каждый орден жаждет канонизации своего основателя и радуется даже малейшим фактам, служащим этому делу. Но паства аббата слишком обнаглела, и их жажда чудес превращала альбертианский орден Лейбовича в посмешище в Новом Ватикане. Потому аббат решил, что каждый новый вестник чудес испытает на себе их следствия либо в виде кары за импульсивное и бесстыдное легковерие, либо в виде покаяния за дар милости в случае последующей верификации*.

* установление достоверности.

До того как молодой послушник постучал в дверь его кельи, аббат успел привести себя в состояние кровожадного ожидания, скрываемого под маской равнодушия.

- Входи, сын мой, - прошептал он.

- Ты посылал... - Послушник счастливо улыбнулся, увидев на столе аббата знакомую металлическую коробку, - за мной, отец Жуан?

- Да... - Аббат заколебался, потом язвительно добавил: - А может, ты хотел, чтобы с тех пор, как ты прославился, я приходил к тебе?

- О нет, отче! - Брат Френсис покраснел и громко сглотнул слюну.

- Тебе семнадцать лет, и ты законченный идиот.

- Конечно, ты прав, отче.

- Чем ты докажешь свое скандальное утверждение, что готов принять монашеские обеты?

- Я не могу дать никакого доказательства, мой учитель и наставник. Моя грешная гордыня непростительна.

- Уверенность в том, что она велика настолько, что даже непростительна, есть еще большая гордыня! - рявкнул в ответ аббат.

- Да, отче. Воистину я всего лишь ничтожный червь.

Аббат холодно усмехнулся и вернулся к позе настороженного спокойствия.

- И ты готов отречься от бредовых слов об ангеле, который прибыл, дабы показать тебе... - презрительным жестом он указал на металлическую коробку, - ...эту груду мусора?

Брат Френсис проглотил слюну и закрыл глаза.

- Я... боюсь, что не смогу от этого отречься, мой господин.

- Что?

- Я не могу отречься от того, что видел, отче.

- Ты знаешь, что ждет тебя сейчас?

- Да, отче.

- Тогда приготовься.

Послушник вздохнул, подобрал рясу до пояса и наклонился над столом. Почтенный аббат вынул из стола толстую линейку из дерева орешника и отсчитал ему десять звучных ударов по голым ягодицам. После каждого удара послушник добросовестно отвечал "Deo Gratias!"*, благодаря за урок добродетели смирения.

* Хвала Господу.

- А теперь ты возьмешь свои слова обратно? - спросил аббат.

- Не могу, отче.

Аббат повернулся к нослушнику спиной и некоторое время молчал.

- Ну, хорошо, - коротко бросил он. - Иди, но не надейся, что вместе с другими примешь обеты этой весной.

Брат Френсис, рыдая, вернулся в свою келью. Другие послушники вольются в ряды братьев Ордена Лейбовича, тогда как ему придется ждать следующего года - и провести еще один пост среди волков в пустыне, в ожидании зова, который, как он считал, был ему же явно послан.

Спустя несколько недель молодой монах нашел все же некоторое утешение в том, что брат Жуан не всерьез назвал его находку "грудой мусора". Новые археологические находки вызвали большой интерес среди братьев, которые потратили много времени, чистя инструменты и классифицируя их, приводя документы в нормальный вид и пытаясь понять их значение. Среди послушников прошел даже слух, что брат Френсис нашел настоящие реликвии благословенного Лейбовича - особенно в виде схемы, носящей надпись ОР COBBLESTONE, REQ LEIBOWITZ S HARDIN, с несколькими коричневыми капельками, которые могли быть его кровью или же - как заметил аббат - следами от яблочного огрызка. Но сам документ носил дату Лета Господнего 1956 и, значит, принадлежал временам, в которые жил сей почтенный муж, фигуру которого скрывали столько легенд и мифов, что, кроме нескольких фактов, не было известно ничего конкретного.

Рассказывали, что Бог, желая испытать людей, приказал мудрецам той эпохи, и среди них блаженному Лейбовичу, усовершенствовать дьявольское оружие и отдать его в руки тогдашних фараонов. С помощью этого оружия человек за несколько недель уничтожил свою цивилизацию и стер с поверхности Земли большую часть населения мира. После Огненного Потопа пришли эпидемии, безумие и кровавое начало Века Упрощения, когда оставшиеся в живых люди разорвали на куски политиков, техников и ученых и сожгли все архивы, где могла содержаться информация, с помощью которой можно было бы снова поставить мир на грань катастрофы. Ничто не вызывало такой ненависти, как записи и образованные люди. Именно в то время слово "простак" приобрело значение "почтенный гражданин", определявшийся некогда как "серый человек".