неизвестен Автор - Плющ на руинах

Предрассветная прохлада немного освежила меня, но ненадолго. Было еще, должно быть, не позже десяти утра, когда я свалился у подножия очередного песчаного холма и погрузился в полусон, полуобморок.

Я выныривал из забытья долго и тяжело; когда же наконец ясность сознания вернулась, я понял, что этот день станет последним. Констатировав это с некоторым даже облегчением, я принялся собирать свои вещи. Как раз в тот момент, когда я вытаскивал из песка арбалет, по склону бархана ко мне скользнула тень. Я вскинул голову и увидел силуэт, поднимавшийся из-за песчаного гребня; пока видны были только голова и плечи.

Мое полумертвое состояние моментально улетучилось. Я быстро вложил стрелу и натянул тетиву (арбалеты мутантов весьма совершенны по своей конструкции и приводятся в боевую готовность почти мгновенно). Незнакомец тем временем полностью поднялся на гребень. В тот момент я не обратил внимания ни на его лицо, ни на одежду; я видел лишь, что он тоже вооружен арбалетом.

Удивительное дело, но ни одному из нас не пришло в голову окликнуть друг друга, вступить в переговоры, хотя бы опустить оружие в знак мирных намерений. Каждый только видел арбалет в руках другого и торопился выстрелить первым. Это удалось ему.

Однако стрела прошла высоко над моей головой. Осознав, что промахнулся, он хотел отступить назад, за гребень, но я уже спустил тетиву. У меня не было возможности хорошо прицелиться; это была чистая случайность, что стрела вонзилась ему в грудь. Он нелепо взмахнул руками и скатился по склону бархана к моим ногам.

Он был еще жив, когда я поспешно его обыскивал. Вот и фляга; но, откупорив ее, я убедился, что она так же пуста, как и моя собственная. Я зарычал от отчаяния; а потом, взглянув в его закатывающиеся глаза, решительно вытащил нож и взрезал артерию у него на шее, припадая ртом к ране. Я высасывал его теплую, с металлическим привкусом кровь, пока она еще текла. Наконец я выпустил безжизненное тело, и оно упало на песок.

Этот жуткий напиток придал мне сил. Поднявшись, я перешагнул через труп и побрел вверх по склону бархана.

Оказавшись на гребне, я увидел город.

45

Это был город моей эпохи, один из крупных городов Проклятого Века вернее, то, что от него осталось за семь столетий. Ни одно здание, ни один из величественных небоскребов не уцелел полностью. Повсюду, точно гнилые зубы, торчали развалины. Часть их, вероятно, уже поглотили волны наступающего с севера песчаного моря. Однако натиск барханов сдерживали заросли какого-то серого колючего кустарника, покрывавшего южные склоны. Видимо, здесь было уже не так плохо с водой.

Некоторое время я разглядывал с гребня расстилавшиеся передо мной руины, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки жизни. Не обнаружив таковых, я двинулся вперед, на всякий случай перезарядив арбалет и держа его наготове.

Вблизи город выглядел таким же мертвым, как и издали. Прежние улицы были погребены под многометровым слоем обломков, щебня, глины и песка, так что дома начинались этажа с третьего-четвертого, насколько я мог судить, заглядывая в оконные проемы, и редко превышали в высоту десять - от нового уровня земли - этажей. Дальше - а часто и от самой земли - начиналось бетонное крошево, заржавелые обломки арматуры, кое-где еще блестели чудом уцелевшие осколки стекла и болтались рваные оплетки кабелей. Тут и там груды мусора на месте рухнувших зданий преграждали путь. Где-то можно было увидеть разбитую ванну или почти целый унитаз, где-то - раскуроченный сейф или ржавый остов холодильника. В некоторых местах под слоем пыли угадывались пластиковые корпуса бытовых приборов; дерево рассыпалось в труху, бетон искрошился в пыль, железо съела ржавчина, и один лишь пластик пребудет вечно. Я не видел ни одного автомобиля - если от них что и сохранилось, то оно покоилось теперь глубоко под моими ногами. Не заметил я и скелетов, хотя их в развалинах, конечно, было множество. Но за столетия пыль все укрыла своим саваном, а я не слишком старательно рассматривал содержимое руин. Многие из них поросли уже серой колючкой и мало отличались от природных холмов.

Опасливо косясь на грозящие рухнуть стены, я пробирался все глубже в город, надеясь обнаружить следы его обитателей - ведь убитый мной человек, несомненно, пришел отсюда. Но всюду царил все тот же дух старой, семисотлетней смерти, дух всепобеждающей энтропии. Лишь несколько раз при моем приближении с дороги метнулись какие-то мелкие существа - я даже не успел разглядеть, крысы это или большие ящерицы. Очевидно, они боялись человека; но сам этот факт ни о чем не говорил - отчего бы им не бояться столь крупного в сравнении с ними животного, даже если они его раньше и не видели?