неизвестен Автор - Плющ на руинах

- Кто хочет жить - идти, быстро идти. Тогда не бить и кормить. Кто плохо идти - делать больно. Кто пытаться бежать - страдать, сильно страдать. Идти тихо, разговаривать нет.

И вот мы тронулись в путь, на юг, вглубь страны мутантов. Сплошной лес вскоре кончился, перейдя в лесостепь; ко всем прочим неудобствам прибавилось палящее солнце. Впрочем, неудобства оказались меньше ожидаемых. Кандалы, делая невозможным бег, почти не мешали при ходьбе: они явно были сделаны не из железа и не из стали, а из какого-то легкого сплава. Впервые я подумал, что по уровню технологий мутанты могут не только не уступать королевствам севера, но и превосходить их. Конвойные относились к нам, разумеется, без особой симпатии, но и без ненужной жестокости. Я подумал, что вряд ли мы нужны им для какой-то ритуальной церемонии: скорее всего нас просто собираются продать в рабство, и мы не должны терять товарного вида. Кормили нас мутанты тем же, что ели сами. На привалах нам на некоторое время освобождали руки, причем не всем сразу, а по очереди, десятками. Неприятнее всего мне показалась необходимость оправляться публично и по команде.

В первую ночь я проснулся от боли в связанных запястьях: веревка была затянута слишком туго, и я понял, что почти не чувствую пальцев. Удастся ли упросить кого-нибудь из мутантов ее ослабить? Я приподнял голову и огляделся. В нескольких шагах от меня горел небольшой костер. У огня, положив руки на колени, сидел мутант, очевидно, один из караульных. Вглядевшись повнимательнее в освещаемое колеблющимся светом лицо, я понял, что это женщина.

39

- Эй! - тихо окликнул я ее. Мутантка обернулась. Насколько я мог судить при таком освещении, ей было где-то между двадцатью и тридцатью, и на лице ее не было заметных дефектов. Если судить только по лицу, то в мою эпоху призового места на конкурсе красоты она бы не заняла, но замуж бы вышла без особых проблем. У меня неожиданно сработал стереотип (вообще говоря, неверный, особенно в эмансипированных обществах), что женщины менее жестоки, чем мужчины, и я попросил о большем, чем собирался.

- Послушай... У меня затекли руки. Ты не могла бы их развязать? Я ведь все равно не убегу.

Секунду она раздумывала, затем огляделась, проверяя, не наблюдают ли за нами другие караульные (всего их было пятеро). Я вдруг подумал, что нашим конвоирам приходится тяжелее, чем нам: ведь мы можем спать всю ночь, а они вынуждены посменно нести дежурство. Впрочем, как говорят в Грундорге, "ошейник раба весит больше, чем доспехи воина".

Именно моим ошейником и привязанной к нему веревкой она и занялась в первую очередь. Убедившись, что никакого подвоха нет и веревка по-прежнему крепка, она освободила мои запястья, и я принялся растирать их, восстанавливая кровообращение.

- Спасибо.

- Только это ненадолго, - предупредила она. - Когда моя смена кончится, придется снова связать тебя. И держи руки за спиной. (Разумеется, она говорила на языке Соединенных Республик не так гладко, но мы понимали друг друга, а потому я не стану передавать в своем повествовании ее акцент.)

Убедившись, что она не настроена враждебно, я решил продолжить разговор.

- Как тебя зовут? - спросил я. Возможно, со стороны пленника это было дерзостью, но я не заметил, чтобы мутанты придерживались этикета.

- Эрмара, - ответила она.

- А я Риллен. С севера. Мне прежде никогда не приходилось встречаться с му... с вашим народом, - я, пожалуй, слишком нарочито попытался снять с себя ответственность.

- Мы не считаем слово "мутант" оскорблением, - холодно проинформировала она.

- Что с нами теперь будет? - задал я главный вопрос.

- Вы полноценные, - ответила Эрмара, и в ее голосе послышалась странная интонация - не зависть, не неприязнь, а что-то еще. - Нам нужны ваши гены.

Услышав это слово, я едва не выложил, кто я и откуда на самом деле, но вовремя прикусил язык. Даже если мутанты и превосходили по технологиям людей королевств, они явно не были ни уцелевшим осколком, ни возродившимся очагом цивилизации. На это однозначно указывали их оружие и экипировка. Возможно, слово "гены" за столетия изменило значение, утратив первоначальный смысл? Во всяком случае, ни в Грундорге, ни в Корринвальде я его не слышал, а потому спросил, что это такое.

Эрмара пробормотала что-то вроде "варвар", но затем все же снизошла до объяснений - объяснений, которые, как я понял, были ей неприятны.

- То, чем мы отличаемся от вас, вызвано генетическими изменениями. Эти изменения не всегда плохие - бывают и полезные. Но вредных гораздо больше. Из-за этого, в частности, больше половины мутантов не могут иметь детей, а больше половины детей рождаются мертвыми или умирают вскоре после рождения. Нам необходим постоянный приток здоровых генов, иначе мы бы вымерли.