Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 2

— Если ты еще раз ко мне сунешься, я тебя вырублю.

— …Твою мать, не знал, что у тебя черный пояс по дзюдо!

— Ничего удивительного. Ведь у меня всего лишь белый пояс. …Ну, правда, нескольких черных поясов я уже одолела.

С этими словами она взяла его в кеса-гатаме [6] Кеса-гатаме — прием в дзюдо, боковой захват шеи. .

— Кхх…

— Когда ты падал, я слышала металлический звук.

Она обшарила карманы Миядзавы свободной левой рукой. Искомое она нашла мгновенно и сразу бросила мне. На пол с металлическим звяканьем упали ключи от обоих наручников.

— Кадзуки, сколько времени? Пожалуйста, скажи точно.

— …21:39.

— Значит, никаких проблем. Кадзуки, сейчас же бери свой мобильник и беги через веранду. Я тебя догоню через пять минут. Пока что обеспечу, чтобы он не смог двигаться.

Миядзава-кун метнул на меня быстрый взгляд. Не бойся, я не послушаю ее указаний.

Но из-за кеса-гатаме я не могу надеть на нее наручники. Что же делать? Так мне не удастся ее связать.

Я опустил голову.

И кое-что увидел. После чего — я придумал.

Я придумал худший, но именно из-за этого самый разумный способ ее предать.

Ааа, если я это сделаю, я стану абсолютным врагом Аи Отонаси. Я уже принял решение, я уже был готов к тому, что так может произойти. Но все же — какая жалость.

Эти ключи не подходят. Правильные ключи были у меня с самого начала.

Я снял наручники.

Освободив руки, я подобрал этот предмет — к у х о н н ы й н о ж, к о т о р ы й м н е к и н у л а О т о н а с и — с а н.

– А я.

Я наставил нож на Отонаси-сан.

Конечно, она сразу поймет, что у меня кишка тонка ударить. Но это неважно. Это не меняет того, что я ее предал.

— Отпусти Миядзаву-куна, без резких движений.

Отонаси-сан увидела острие ножа.

И –

— Э?..

Не у Отонаси-сан — это у меня невольно вырвался возглас.

Ее глаза округлились, она перестала дышать — оттого лишь, что я наставил на нее нож. Никогда еще я не видел ее такой беззащитной.

Миядзава-кун воспользовался ситуацией и самостоятельно выбрался из захвата. Но она осталась сидеть на месте, словно окаменев.

Я подошел к ней, не отводя ножа, присел на корточки и надел наручники. Лишь когда она, не сопротивляясь, позволила сковать себе руки, она наконец раскрыла рот.

— Что… это значит, Кадзуки? — запинаясь, выговорила она. — Что это… не понимаю. Зачем ты наставил на меня нож?..

— Он предал тебя! — разъяснил вместо меня Миядзава-кун.

— Предал?.. В этом нет необходимости. Кадзуки ничего не сможет сделать против «Недели в трясине» без моей помощи. Он мог предать меня только если он сдался вам и отказался от борьбы. Но такого просто не может быть. А значит, он никогда…

— Ну, значит, Хосино сдался нам и отказался от борьбы, не так ли?

— Он… сдался?

Я отвел глаза, когда она повернулась ко мне.

— Хе…

Смешок сорвался с губ Миядзавы-куна.

— Хе-хе, аха-ха-ха-ха-ха! Что за грустный вид, Отонаси? Прекрати уже! Знаешь, у меня было о тебе довольно высокое мнение как о враге. Но какая же ты неженка, что впадаешь в такой ступор всего лишь от того, что твой любовник тебя предал! Ты меня просто разочаровала!

— Кадзуки.

Отонаси-сан даже взглядом не удостоила смеющегося взахлеб Миядзаву-куна. Все это время она не отводила глаз от меня.

— Это правда? Ты на самом деле сдался [Юхэю Исихаре], как он говорит?

— …Да! — выжал я из себя.

Отонаси-сан опустила голову, пряча лицо, и начала дрожать.

— Уаа, секундочку! Чего ты дрожишь? Только не говори мне, что ты плачешь! Эй, эй, зачем такая бурная реакция? Честно, кончай уже, это слишком уж круто!!

Миядзава-кун смеялся все громче при виде этого зрелища — это явно было куда больше, чем он рассчитывал.

— Ладно, Отонаси. Я тебе скажу кое-что хорошее! Этот тип — вне всяких сомнений, [Кадзуки Хосино]. Это не [Юхэй Исихара]. Этот тип, который предал тебя и надел на тебя наручники, — именно [Кадзуки Хосино]!

— …Я знаю, — ответила она, не поднимая головы.

— Что?

— Я отлично знаю, что это [Кадзуки Хосино] и никто другой.

Отонаси-сан по-прежнему смотрела в пол, но поднялась наконец на ноги. Я все еще не мог разглядеть ее лица. Она двинулась ко мне на заплетающихся ногах. Я с ножом в руки импульсивно шагнул назад — очень уж странно она себя вела. Она шла ко мне, несмотря на то, что я держал нож, а ее руки были в наручниках. Я еще шагнул назад. И уперся в стену.

Она ударила своими скованными руками в стену прямо над моей головой; я рефлекторно отвернулся.