Мюррей Лейнстер - Дорогой Чарлз

Вот тут-то в комнату с мрачным видом вошел Нортон, лабораторный кот, худой, сильно потрепанный и, как обычно, с похмелья. Должен с горечью сообщить тебе, Чарлз, что в мое время некоторые животные умудрялись пасть почти так же низко, как люди. Нортон был печально известен в Университете Коллинза из-за пристрастия к алкоголю.

Уж не знаю, поверишь ты мне или нет, но он был готов в любое время променять сардину на коктейль, а по утрам, после бурно проведенной ночи, его часто видели рыскающим среди пустых банок из-под пива с таким видом, словно он собирался отомстить собаке, осмелившейся его укусить. О, если бы существовала собака, рискнувшая приблизиться к Нортону! Нет, он прославился как бесстрашный воин, в особенности, когда у него было дурное настроение. Однажды на Рождество он ужасно накачался грогом…

Впрочем, это не имеет к тебе никакого отношения, Чарлз. В то утро Нортон подбежал ко мне с умоляющим видом, словно ему ужасно хотелось сказать: «Дружище, мне необходимо выпить, чтобы хоть немного прийти в себя. Помоги мне, а потом я вступлю в АА! [2] Общество анонимных алкоголиков. (Прим. пер.) »

Я протянул ему пиво, и он принялся с задумчивым видом лакать. Потом рыгнул, повалился на пол и заснул.

Идея пришла в голову мне и Джо одновременно.

Ты и сам наверняка догадался. Мы разбудили Нортона, привязали бечевку к его ошейнику и посадили на то место, где находилась пивная бутылка, отправившаяся в неведомое путешествие, после чего включили рубильник машины времени. В этот момент Нортон широко зевнул. И ничто не помешало ему завершить зевок. Как и следовало ожидать, он начал испускать сияние. Очень яркое. Но исчез кот в облаке коричнево-пурпурного тумана. Последнее, что мы увидели, были его зубы, блеснувшие, когда он с безразличным видом захлопнул пасть.

Мы обесточили машину времени. Нортон не вернулся. Потом мы довольно долго обсуждали, что же все-таки произошло. Наконец я подошел и потянул за бечевку. И Нортон, привязанный к ней, возник из пустоты, укоризненно моргая. У меня возникло ощущение, что я его разбудил. Он выглядел так, будто совершенно не пострадал, если не считать того, что его вырвали из объятий сладкого сна. Мы положили кота на пол, он тут же свернулся в клубок и моментально заснул.

Возможно, мы были недостаточно осторожны, Чарлз. После единственного эксперимента с животным нам не следовало переходить на людей. Но нас охватил энтузиазм. Точнее, энтузиазмом был полон я, а Джо оставался бледным и мрачным. Однако мы оба хотели поскорее увидеть, кто первым исчезнет. Я проиграл. Вот так, с помощью, которую ты мне еще окажешь, я встретил твою прапрапра…прабабушку.

Мне нравится твоя прапрапра…прабабушка, Чарлз. Так чудесно, что она рядом со мной. Она такая аппетитная! Мы женаты уже почти два года, а я продолжаю восхищаться ею. Впрочем, в твоем времени мы еще не встретились. Однако я знаю, ты меня не подведешь, мой дорогой прапрапра…правнук!

Насколько я понимаю, твой друг Харл покажет тебе это письмо в книге, где оно напечатано. Ты его прочитаешь и придешь в ярость. И с проклятиями заявишь, что все это чушь. После чего Харл продемонстрирует его твоим друзьям Стэну и Лаки — и, естественно, Джинни. И вся компания станет требовать, чтобы ты проверил, правда ли это. Но больше всех будет настаивать Джинни, она даже несколько раз топнет ножкой, а ни один мой или ее потомок — если ты понимаешь, о чем я, — не в силах ей отказать.

Так или иначе, на следующее утро после того, как некто по имени Дорлиг выиграет лунные гонки (твоя прапрапра…прабабушка именно так обозначила это время, Чарлз), твои друзья потребуют от тебя активных действий. Стэн поставит последнюю рубашку на победу Дорлига, опираясь лишь на текст древнего рассказа. И выиграет серьезную сумму. Ставка Харла окажется более осторожной, но и он останется довольным. Лишь ты проявишь упрямство и откажешься поставить на Дорлига. А Джинни, узнавшая из рассказа, что должно произойти в дальнейшем, станет совершенно неотразимой. Они заявятся к тебе все вместе, чтобы ты представил их своему прапрапра…прадедушке в 52-м колене. А ты лишь зарычишь в ответ и, едва справляясь с яростью, поведешь их вниз, в комнату для игр, чтобы доказать, какие они все придурки. Вот только они окажутся правы.

Я бы хотел описать две драматичные сцены, которые последовали одна за другой, но происходили в двух далеких друг от друга местах. Первая — в физической лаборатории Университета Коллинза, в двадцатом столетии, где находился я. Джо отправился в магазин, чтобы купить моток прочной веревки. Я не был готов доверить свою жизнь бечевке, на которой вытащил обратно Нортона.