Орсон Кард: Люди на краю пустыни

И сразу же переход на запад отошел с первого плана рассказа на второй. Исчезли все задуманные мной эпизоды, в которых они проходили через пустые руины Чаттану-нги, находили защиту у военного правительства Нэшвилла, и лишь благодаря мольбам чернокожих участников группы сумели выбраться из Мемфиса, которым правили чернокожие. Рассказ стал другим, но изменился он в лучшую сторону. Я написал его в виде одного длинного чернового наброска. Бетси Митчелл сделала глубокие и полезные замечания, и, после того как я его переработал, появился рассказ, с которого начинается эта книга.

И наконец, «Фургон бродячих комедиантов». Именно этот текст связывает все остальные, но именно его было труднее всего писать. Прототипами героев рассказа стали люди, с которыми я встречался, еще будучи студентом Университета Брайама Янга, и те, с кем я в последующие года создавал малобюджетный театр мормонской общины. Внутренняя энергия людей театра, те нежные чувства, которые я испытывал к своим тогдашним друзьям, мои воспоминания об энтузиазме, волнении, замкнутости и надменности, которые я испытывал, когда был в театре — все это стало одной из причин появления этого рассказа, который представляет собой историю о театральной общине, о ее сплоченности, усиленной тем обстоятельством, что актерами являются члены семьи. Эта община противостоит не менее крепкой, но враждебно настроенной общине мормонов, живущих на краю пустыни.

Впервые сюжет обрел форму еще в 1980 году. Мой давнишний друг и коллега Роберт Стоддард приехал ко мне в Орем, штат Юта, чтобы вместе со мной подготовить новые версии нашей музыкальной драмы «Stone Tables», которую мы собирались поставить в Университете Брайама Янга, а также нашу музыкальную комедию «Father, Mother, Mother and Mom» для постановки в театре Сандаис-Саммер. Тогда мы обсудили идею постановки этого рассказа как музыкальной комедии. Именно тогда и появилась главная сюжетная линия: семья бродячих актеров, разрываемая внутренним конфликтом, подбирает на дороге незнакомца, который исцеляет семью и остается в ней навсегда. В этой версии рассказа предполагалось, что незнакомец будет действовать словно ангел, а может быть даже и будет ангелом. Данный вариант должен был стать отголоском мормонского фольклора о посланниках Божьих, которых можно встретить на дороге. Кроме того, нам очень хотелось написать сатирическое пятнадцатиминутное представление. Оно должно было стать своего рода комментарием к самовосхваляющим представлениям, так любимым мормонами.

Прошли годы, и на эту тему были написаны другие рассказы. Роберт женился и пустил корни в Лос-Анджелесе. Мы практически не поддерживаем друг с другом связь, разве что изредка через моего кузена и дорогого друга Марка Парка, замечательного пианиста, который тоже переехал в Лос-Анджелес. Но теперь ни Марк, ни Роберт не занимаются музыкой, разве что делают это для собственного удовольствия. Но я до сих пор ценю воспоминания о нашей с Робертом совместной работе над музыкальными шоу. Потом я работал и с другими сочинителями и даже написал много сольных произведений, но я уже никогда не получал того удовольствия, которое испытывал в те часы, когда, стоя у пианино, перекладывал свои стихи на его музыку. Каждый из нас служил для другого взыскательной аудиторией. У меня тогда еще не было достаточного опыта в этом деле, и думаю, что у него тоже, но мы помогли друг другу обрести его и делали это с радостью. Я не только хотел сделать из «Фургона бродячих комедиантов» пьесу, я хотел, чтобы в этом рассказе присутствовала та атмосфера, которая была во время нашего с Робертом совместного творчества, когда в результате общей работы возникало что-то прекрасное.

В ноябре 1986 года я подписал с Алексом Берманом из «Phantasia Press» контракт на выпуск книги. Зимой того года я написал рассказы «На запад» и «Америка». Чтобы выполнить условия контракта, мне оставалось лишь написать «Фургон бродячих комедиантов».

Но я не мог его написать. У меня получались не люди, а только их «типажи». Я даже понимал, какой должна быть динамика развития семьи, но сами образы у меня не получались. Затем я понял, что человеком, которого они подобрали на дороге, должен быть Дивер Тиг — это помогло. Но из опыта написания «Голоса тех, кого нет» я знал, что создание достоверного образа семьи является невероятно сложной художественной задачей. И поскольку этот рассказ лично для меня имел очень большое значение, я отложил его написание. Я отступил.