Орсон Кард - Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет)

– Пойдемте с нами. – Он пошел по направлению к главной дороге.

Маленькая девочка что-то прошептала ему на ухо. Он остановился и повернулся к Эндеру. – Как вас зовут?

– Эндрю. Эндрю Виггин.

– Она – Квора.

– А ты?

– Все называют меня Олхейдо. Из-за глаз. – Он поднял маленькую девочку и посадил ее на плечи. – Но мое настоящее имя Лауро. Лауро Салеймао Рибейра. – Он снова ухмыльнулся, развернулся в противоположную сторону и зашагал вперед.

Эндрю последовал за ними. Рибейра. Конечно же Рибейра.

Джейн все слышала, камушки в ушах ожили.

– Лауро Салеймао Рибейра – четвертый ребенок Новинхи. Он потерял глаза в результате несчастного случая с лазером. Ему двенадцать лет. Да, я нашла одно отличие между семьей Рибейра и остальными. Рибейра хотели досадить епископу и стать твоими гидами. Они хотели водить тебя везде, куда не пожелаешь.

– Я тоже кое-что заметил, Джейн, – мысленно ответил Эндрю. – Этот мальчик наслаждался, обманывая меня. А затем еще больше наслаждался, пытаясь показать, какой я глупый. Я думаю, тебе не стоит подражать ему.

Майро сидел на склоне холма. Тень от деревьев скрывала его, делая невидимым для наблюдателя из Милагра. Но сам он видел весь город, как на ладони – в центре собор и монастырь, расположенные на самом высоком холме, к северу, на следующем холме располагалась обсерватория. Под обсерваторией, в низине, стоял дом, где он жил. Рядом с домом стояла ограда.

– Майро, – прошептал Лиф-итер, – ты – дерево?

Это было перефразирование идиомы порквинхов. Иногда они медитировали, просиживая в полной неподвижности часами. Они называли этот процесс «становиться деревом».

– Скорее стебель травинки, – ответил Майро.

Лиф-итер прохихикал высоко и хрипло, как только мог. Смех прозвучал ненатурально – порквинхи освоили смех на слух, по памяти, как будто это было обычное слово на старке. Их смех возникал не из веселья, по крайней мере, Майро так думал.

– Собирается дождь? – спросил Майро. Для свиньи это означало: ты перебил мои мысли ради меня или ради себя?

– Сегодня шел огненный дождь, – сказал он. – Там, над прерией.

– Да, у нас гость из другого мира.

– Это Говорящий?

Майро не ответил.

– Ты должен сделать так, чтобы он увидел нас. Приведи его сюда.

Майро не отвечал.

– Хочешь, я упаду к твоим ногам, пусть мои конечности-ветки станут дровами для твоего дома.

Майро ненавидел, когда они умоляли и просили. Это выглядело так, будто он был могущественным мудрым тираном-отцом, чью благосклонность можно было завоевать только лестью. Ладно, если они не могут иначе, пусть будет что будет. В этом есть и его вина. Его и Лайбо. Они всегда пытались предстать как божество перед свиноподобными.

– Я ведь уже обещал, Лиф-итер.

– Но когда же, когда, когда, когда?

– Требуется время. Я должен выяснить: можно ли ему доверять?

Лиф-итер казался сбитым с толку. Майро уже устал объяснять, что не все люди хорошо знают друг друга, некоторые из них – не совсем хорошие люди, но это не видно с первого взгляда.

– Ладно, постараюсь побыстрее, по возможности, – сказал Майро.

Внезапно Лиф-итер начал раскачиваться взад и вперед, потирая бедрами друг о друга, как будто стремился ослабить напряжение в анусе. Лайбо предполагал, что эти действия равносильны смеху человека.

– Скажи мне на языке портужус! – прохрипел Лиф-итер. Казалось, его очень забавляло, что Майро и другие Зенадоры говорят только на двух языках. В их сообществе существовало четыре языка, и все члены сообщества знали их, так же как и человеческие.

Хорошо, если он хочет услышать португальский, пусть слышит.

– Топай, жуй листья.

Лиф-итер застыл в недоумении:

– По-твоему, это остроумно?

– Но ведь это твое имя. Лиф-итер.

Лиф-итер вытащил из ноздри огромное насекомое и щелкнул по нему, жужжа.

– Не будь грубым, – сказал он и пошел прочь.

Майро смотрел ему вслед. С Лиф-итером было всегда трудно. Он больше предпочитал компанию другого поросенка, прозванного Хьюман. Несмотря на то, что Хьюман был сообразительней, и Майро приходилось осторожничать с ним, он не казался таким враждебным, как Лиф-итер.

Когда свинья скрылась из виду, он направился в город. Какие-то люди шли по направлению к их дому. Впереди всех шел кто-то очень высокий – нет, это Олхейдо с Кворой на плечах. По-моему, она уже выросла для таких прогулок. Майро все время беспокоился о ней. Казалось, она еще не оправилась от шока после смерти отца. На мгновение Майро стало горько и тоскливо. Он и Эла надеялись, что смерть отца разрешит все их проблемы.