Майкл Муркок - Конец всех песен

- О, дорогой мистер Корнелиан, о, милый...

Джерек старался не вникать в ее настроения, а разделять их. Он смеялся вместе с ней, затем вскочил на ноги и подошел. Она ждала его. Он остановился в нескольких шагах, улыбаясь, но уже серьезный.

Она подняла руку к своей шее.

- И тем не менее литература больше чем беседа. У нас есть история!

- Мы превращаем в истории свои собственные жизни, В Конце Времени. У нас есть средства для этого. Разве вы не сделали то же самое, если бы могли?

- Общество требует, чтобы мы не делали этого.

- Почему?

- Возможно, потому что истории будут противоречить одна другой. Нас так много... там...

- здесь, - сказал он, - только мы двое.

- Наше пребывание в этом... этом Раю неопределенно. Кто знает, когда...

- Но логика, если мы будем удалены отсюда, то окажемся на конце времени, а не в 1895 году. А разве там нас тоже не ждет Рай?

- Я бы не хотела называть его так.

Они смотрели друг другу в глаза. Море шептало громче их слов. Он не мог пошевелиться, хотя хотел продвинуться в перед. Ее поза удерживала его: положение подбородка, незначительный подъем одного плеча.

- Мы сможем быть одни, если вы захотите этого.

- В Раю не должно быть выбора.

- Тогда по крайней мере, здесь... - его взгляд был напряженным, он требовал, он умолял.

- И унести с собой наш грех из рая?

- Не грех, если только под этим вы подразумеваете то, что причиняет вашим друзьям боль. Подумайте обо мне.

- Мы страдаем. Оба, - Море казалось очень громким, а ее голос еле слышным, как ветерок в папоротниках. - Любовь жестока!

- Нет! - его крик нарушил тишину. Он засмеялся. - Это чушь! Жесток страх! Один страх!

- О, я не вынесу этого, - вспыхнула она, поднимая лицо к небу, и засмеялась, когда он схватил ее за руки и наклонился, чтобы поцеловать в щеку. На ее глазах выступили слезы, она вытерла их рукавом и помешала поцелую. Потом она начала напевать мелодию, положила одну руку ему на плечо, оставив другую в его руке, сделала танцевальное па, проведя Джерека шаг или два. - Возможно моя судьба предопределена, - сказала она и улыбнулась ему улыбкой любви, боли и чуточку жалости к себе. - О, идемте, мистер Корнелиан, я научу вас танцевать. Если это Рай, давайте наслаждаться им, пока можем!

Облегченно вздохнув, Джерек позволил ей вести себя в танце.

Вскоре он смеялся, дитя любви и, на момент перестав быть зрелым человеком, мужчиной, воли которого надо подчиняться.

Катастрофа была отодвинута (если это считать катастрофой), они прыгали на берегу палеозойского моря и импровизировали польку.

Но катастрофа была только отсрочена. Оба ожидали завершения, исполнения завершения, исполнения неизбежного. И Джерек запел беззвучную песню о том, что она сейчас станет его невестой, его гордостью, его праздником.

Но песне было суждено умереть на его губах. Они обогнули куст хрупкой растительности, прошли участок, вымощенной желтой галькой, и остановились в неожиданном удивлении. Оба недовольно смотрели, чувствуя, как жизненные силы утекают от них, а их место занимает напряженная ярость.

Миссис Ундервуд, вздохнув, вновь замкнулась в жестком бархате своего платья.

- Мы обречены! - пробормотала она.

Они продолжали смотреть на спину человека, нарушившего их идиллию. А тот оставался в неведении об их гневе и их присутствии. В закатанной по локти рубашке и по колено брюках, с твердо сидящей на массивной голове котелком, с вересковой трубкой в зубах, пришелец довольно шлепал босыми ногами по воде первобытного океана.

Пока они наблюдали за ним, он вытащил большой белый платок из кармана темных брюк (жилет, пиджак, ботинки и носки лежали аккуратно сложенными и неуместными на пляже позади него), встряхнул его, завязал маленький узелок на каждом углу, снял свою шляпу и натянул платок поверх лысеющей головы. Завершив эту операцию, он начал напевать: "Пом-те пом, пом-пом-пом, те-пом-пом!", заходя немного дальше в мелкую воду. Затем остановился, чтобы поднять красную, покрытую пупырышками ногу и смахнул двух или трех пшеничного цвета трилобитов, которые начали взбираться по его ноге.

- Смешные маленькие попрошайки, - было слышно, как он произнес это себе под нос, не возражая, кажется, против их любопытства.

Лицо миссис Ундервуд стало бледным.

- Разве такое возможно? - затем злым шепотом. - Он преследует нас сквозь время! - Она протянула свою руку к Джереку. - Мне кажется мое уважение к Скотланд-Ярду возрастает...

Забыв о своем личном разочаровании в пользу общественных обязанностей (у него развелось чувство собственности по отношению к палеозою). Джерек окликнул: