Майкл Муркок - Месть Розы

- А ты, Эльрик, не желаешь ли потрудиться в часах?

- Скорее уж я уничтожу тебя, владыка Ариох, - отозвался альбинос ледяным тоном, положив ладонь на рукоять рунного меча. - Мой народ заключил союз с тобой. Но я не закладывал тебе душу. Тебе, мой господин, принадлежат только души убитых мною - не более того.

Он ощущал в себе силу, совладать с которой не сумел бы даже герцог Преисподней. Но если он лишится ее, то станет ничем не лучше Гейнора Проклятого, лишившись остатков надежды и самоуважения...

Он бросил на бывшего принца Равновесия взгляд, где не было презрения лишь понимание и безграничная жалость к этому растоптанному созданию. Ему самому оставался лишь шаг до столь же униженного состояния.

Изнутри эктоплазменной темницы донесся едва слышный визг, словно граф Машабек радовался смущению соперника.

- Ты мой раб, Эльрик, запомни, - промурлыкал владыка Хаоса. - И останешься им, как все твои предки.

- Все, кроме одного, - возразил Эльрик твердо. - Был один, кто разорвал договор, Ариох. Но я не он. Я обещал тебе, мой господин, что пока ты помогаешь мне, я собираю для тебя жатву душ - тех самых, что заточены теперь в твоих часах. Мне не жаль их, о величайший из владык, и я не скуплюсь, принося тебе жертвы. Но тебе ведомо, что без моего зова никто из богов не сможет оказаться в моем мире, ибо там нет магов превыше меня. Я один способен призвать тебя через все измерения множественной вселенной и открыть дорогу в свой мир. Ты знаешь это. И потому я все еще жив. И потому ты помогаешь мне. Я - тот самый ключ во вратах мироздания, с чьей помощью Хаос надеется рано или поздно овладеть частью вселенной, доселе не принадлежащей никому из богов. В этом моя сила. И мое право использовать ее как пожелаю и заключать любые сделки с кем пожелаю. Это мое оружие и защита от гнева потусторонних сил, их требований и угроз. Я признаю тебя своим покровителем, Благородный Демон, но не хозяином.

- Это все пустые слова, крошка Эльрик. Пух одуванчика на летнем ветерке. Вот ты стоишь здесь - и не по своей воле. И вот стою я, именно там, где хотел бы быть, благодаря собственным усилиям. Так какая свобода тебе кажется истинной, о мой скверно пигментированный зверек?

- Если ты желаешь спросить, хотел бы я оказаться на твоем месте, Ариох, или на своем, я все же отвечу, что предпочел бы остаться самим собой, ибо извечный Хаос столь же скучен, сколь и безграничный Закон или любое иное постоянство. Своего рода смерть. И мне кажется, я получаю от мироздания куда больше удовольствия, чем ты, Великий Демон. Я живу. Я еще среди живых.

Принц Гейнор Проклятый взвыл от затаенной тоски и боли, ибо, подобно Эсберну Снару, он не принадлежал ни к живым, ни к мертвым.

И тогда, верхом на эктоплазменном шаре, где рычал и царапался граф Машабек, появился обнаженный златокожий юноша, воплощенная греза Аркадии, чья краса была слаще меда, нежнее сливок, а злые глаза сверкали, полные безумия и яростной жестокости.

Ариох захихикал. Затем ухмыльнулся. И помочился на вспучившуюся мембрану, под которой его соперник, плененный силой тысячи солнц, ярился и грохотал, беспомощный, точно ласка в силках.

- Безумный Джек Поркер опять схватил калеку, прямо мозги ему вышиб, прямо до смерти забил... Жадный Поркер, Жадный Поркер, а ну подвесь его за хвостик... Сидите смирно, милый граф, умоляю, чтобы я мог устроиться поудобнее. До чего же вы невоспитанный демон, сударь. Я всегда это говорил... Хи-хи-хи... Чуете, как пахнет сыром, сударь? У вас что, с собой лед, Джим? Хихи-хи...

- Как я, сдается, имел случай заметить ранее, - обратился альбинос к застывшему столбом Гейнору, - не всегда самые могущественные сущности оказываются на поверку самыми умными, здравомыслящими или хотя бы благовоспитанными. Чем ближе узнаешь богов, тем больше убеждаешься в этом... - И повернулся спиной к Ариоху и его часам в надежде, что его демоническому покровителю не придет в голову стереть своего слугу в порошок именно сейчас. Он знал, что пока эта искорка самоуважения тлеет в нем, ничто не способно сломить его дух. Он ценил ее превыше всего, чем владел; кто-то, возможно, назвал бы ее бессмертной душой.

И все же с каждым словом, с каждым движением он содрогался и все больше слабел, изнывая от желания крикнуть Ариоху, что он его раб навеки, что он готов выполнить любое его желание и принять любую награду... Но даже это ничего бы не изменило. Владыка Преисподней по своему капризу мог уничтожить его и тогда, и сейчас.

В одном Эльрик был уверен твердо: если согнуться перед силой, которая на тебя давит, она тебя сломает. Самый здравый и разумный путь - это сопротивляться до последнего. Ему придавало сил это знание, его ненависть к любой несправедливости и вера в то, что смертные способны жить в гармонии друг с другом и при этом не уходить от мира - он видел это в Танелорне. Это то, что он хранил в неприкосновенности в своей душе, и потому Хаос не мог вобрать его целиком - но это означало также, что груз всех совершенных преступлений лежал на его совести, и день и ночь он был вынужден жить, помня о тех, кто пал от его руки. Должно быть, именно этой тяжести не сумел вынести Гейнор. Но сам он предпочел бы сгибаться под тяжестью собственной вины, нежели под тем бременем, что избрал себе Проклятый Принц.