Майкл Муркок - Месть Розы

Внезапно сзади до него донесся знакомый голос, и, обернувшись, он увидел Коропита Пфатта, со всех ног устремившегося к ним. Одежда его была в лохмотьях, из мелких порезов сочилась кровь.

- Что она натворила! - возопил Уэлдрейк. - Эта женщина - чудовище!

Но Коропит, задыхаясь, ткнул рукой куда-то назад, и там они увидели, всю в поту и в крови, обессиленную Розу; с мечом в одной руке и кинжалом в другой, она брела им навстречу, и слезы, подобно алмазам, сверкали у нее на щеках. Уэлдрейк подскочил к ней первым.

- Зачем вы сделали это? Ничто не может оправдать такого убийства!

Она взглянула на него устало и недоуменно, силясь проникнуть в смысл его слов. Затем повернулась к поэту спиной, вкладывая оружие в ножны.

- Вы несправедливы ко мне, сударь. Это работа Хаоса. Лишь ему под силу сотворить такое. У принца Гейнора был союзник. Я недооценила его. Похоже, ему безразлично, кого, как и скольких он убьет в своей тщетной погоне за смертью...

- Так это Гейнор? - Уэлдрейк потянулся взять ее за плечо, но она отстранилась. - Где он сейчас?

- Там, куда, как он думает, я не смогу последовать за ним. Но я все равно его отыщу. - В тоне Розы была усталая решимость. Эльрик заметил, что Коропит Пфатт, вместо того чтобы винить ее в происходящем, дружески гладит женщину по руке.

- Мы найдем его, сударыня. - С этими словами мальчик повел ее прочь.

Но Фаллогард Пфатт встал у них на пути.

- Дунтроллин погиб? Роза пожала плечами:

- Вероятно.

- А сестры? - спросил Уэлдрейк. - Гейнор их нашел?

Но он опоздал. Без предупреждения мальчик с женщиной бросились вниз, в пылающую, пульсирующую пасть, такую алчную до душ, устремлявшихся в нее тысячами. Вниз, в самое сердце Хаоса!

Матушка Пфатт закричала вновь. То был единственный вопль, полный отчаяния и нечеловеческой муки. Теперь она кричала не от горя всеобщего разрушения. Теперь скорбь была ее собственной.

Подбежав к обрыву, Эльрик еще успел заметить две кружащиеся в воздухе фигурки, вскоре исчезнувшие в пламени.

Потрясенный их мужеством и отчаянием, превосходившим, казалось, его собственное, он отступил, онемев от изумления...

...и не успел остановить Фаллогарда Пфатта, который с диким возгласом, подтолкнув мать к краю пропасти и сам замешкавшись лишь на миг, ринулся вслед за сыном. Черион рухнула в бездну молча, цепляясь за полу дядиного плаща. И еще три тела устремились в трепещущие недра Хаоса.

Объятый страхом, подобного которому он не ведал прежде, потрясенный и измученный, Эльрик обнажил Буреносца.

Уэлдрейк встал рядом с ним.

- Ее больше нет, мой друг. Никого больше нет. Вам не с кем сражаться.

Эльрик медленно кивнул. Он вытянул клинок перед собой, затем прижал его к вздымающейся груди, другой рукой касаясь кончика лезвия, где вспыхивали и гасли таинственные руны.

- У меня нет выбора, - прошептал он. - Любая опасность лучше той судьбы, что уготовил мне отец...

И, выкрикнув имя своего покровителя, Владыки Хаоса, взмахнув мечом, он бросился вниз с безумной песней на бескровных устах...

Последним, что заметил Уэлдрейк, был полный непостижимой уверенности взгляд алых глаз императора-чародея, стремительно уносившегося прочь, а пылающую бездну Преисподней...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Эсберн Снар, северный оборотень

О тролле по сей день слагают песни На море Северном, под полною луной. И моряки клянутся: в день воскресный Им слышно, как он ссорится с женой. А на холме - о, краше нету места! Всем виден им воздвигнутый собор, Где первым к алтарю привел невесту Злодея обманувший Эсберн Снорр.

Уэлдрейк "Норвежские песни"

Глава первая

О сделках со сверхъестественными силами и об их последствиях

Эльрик падал сквозь столетия страданий, тысячелетия человеческой боли и отчаяния; он падал, сжимая меч, полыхавший, точно путеводная звезда, падал в самое сердце Хаоса, в смешение красок и видений, в какофонию звуков, сквозь образы лиц, городов и миров, искаженных безумием, распадающихся и возникающих вновь; ибо здесь, в царстве Хаоса властвовал закон вечных изменений.

Он был один.

Внезапно все вокруг застыло. Он ощутил твердь под ногами - хотя то был всего лишь обломок гранита, парящий в полыхающей бесконечности, где сливались, перетекая друг в друга, вселенные, и каждая была лишь полоской света в спектре, единственной гранью иной реальности. Он словно оказался внутри необычайного кристалла, столь чудовищного в своем отчаянном совершенстве и непостоянстве, что взор смертного отказывался вместить увиденное, и делался слеп ко всему, что его окружало, кроме слепящего, мерцающего света, оттенков которого он не в силах был бы назвать, чьи ароматы казались ему смутно знакомыми, а голоса обещали ужас и утешение и не были голосами смертных. Принц-альбинос зарыдал, покоренный и беспомощный, силы оставили его, меч обратился в бесполезный кусок железа, впустую оттягивавший руку: И тогда ласкающий, насмешливый голос донесся из-за пламенной завесы: