Иван Зеликов - Завтра Была Война

— Хорошо, господин Раджан, как это ни прискорбно мне говорить, но сейчас всё произойдёт по вашему желанию. Что же, такова судьба, такова ваша карма, как вы сами наверняка сказали бы. Впрочем, есть у меня ещё один последний аргумент, даже скорее предложение. Вы не желаете подписывать заявление о сотрудничестве с нами, не желаете становиться на сторону врага, превращаться в предателя. Что же, это вполне нормальное поведение для человека и чопорного гражданина, кичащегося своим патриотизмом. Тогда предлагаю совершить вам сугубо патриотичный поступок. Сейчас мы отпускаем вам руки, и вы подписываете следующий документ. Что я, Даярам Манимурти (известный под псевдонимом Раджан) чистосердечно признаюсь в том, что занимался военным шпионажем против Соединённых Штатов Америки для стран Восточного Альянса, дата (завтрашнее число) и подпись. Вам даётся двадцать четыре часа, чтобы скрыться. Выбирайте, господин Раджан, компромисса, к сожалению, не существует.

— Зато у меня существует возможность оставить выбор за вами, господа, действуйте. Я вам мешать не буду. Неправда ли, сделать из человека предателя или глупца-патрирота по собственному усмотрению, удовольствие сравнимое с правом повелевать его телом или читать мысли.

— Док, господин Раджан отказался от предоставленного ему абсолютно добровольного выбора, — на этот раз он говорил уже по-английски, причём из голоса исчезло всякое выражение, он стал холодным голосом автомата, отдающего приказания, — вы знаете что делать. Сзади кто-то переступил с ноги на ногу, потом провёл пальцами по волосам Раджана и надел тому на голову какое-то устройство, большую часть которого занимали непрозрачные очки и наушники. «Прямо как к казни на электрическом стуле готовят, — пронеслось в голове у Раджана, — впрочем, не всё ли сейчас равно. А если всё равно, то почему не согласился добровольно? — Тут же вылезла расчётливая мысль. — Ведь спасение множества людей от телесного порабощения — достаточный выкуп за собственное, к тому же неотвратимое, падение. Уйди! — попросил Раджан мысль. — И без тебя тошно, не хватало мне ещё с самим собой спорить, никогда не заключал сделок с совестью и не буду, всё, что я сделал так или иначе мне зачтётся, так что сейчас можно просто расслабиться и ни о чём не думать. И всё-таки, интересно, много ли ещё людей подвергаются подобному же опыту, а следовательно, велика ли будет его вина — снова подала голос мысль, но Раджан постарался её не развивать, не хватало ему ещё и раздвоения собственного сознания на пороге разделения души и тела. Однако мысль и не думала уходить или иссякать. — Интетресно, а если попытаться „отключить“ сейчас тело, впасть в летаргический сон, сократив сердцебиение до минимума мысленным приказом, ведь ты это можешь, Раджан, очень даже можешь. Удастся ли тогда, людям, что якобы из ЦРУ и якобы защищают демократию, таким уверенным в том, что они держат ситуацию под контролем, осуществить задуманное? Удастся, что бы я ни делал! — огрызнулся Раджан на собственные мысли. — Или ты, то есть я, физиологию никогда не изучал. Достаточно укола адреналина в сердце, чтобы оно затрепыхалось даже у мёртвого. Правда сознания таким способом не вернёшь. Но им этого и не надо, лишь бы мышцы действовали, впрочем идея хорошая, заснуть и ничего не думать, и тебя в первую очередь не слышать. Прощай, мысль, становлюсь я из человека дважды разумного бездушным зомби, ну и поделом мне.» Сзади что-то колдовал со своей установкой доктор, закрепляя на голове Раджана какие-то датчики, вводил за ухо какой-то дьявольский состав, призванный облегчить взятие чужого тела под контроль. Он ещё не заметил, что ровное дыхание пациента стало не таким заметным, а на стенках кровеносного сосуда, в который он только что впрыснул лекарство, больше не раздаётся эхо пульса…

…Он стоял совершенно один под солнцем босыми ногами на раскалённых камнях, а выжженное слепящими лучами небо казалось абсолютно безжизненным, ещё более безжизненным, чем, окружающая пустыня. Он провёл рукой по опухшему от жары лицу, царапая раздражённую кожу мозолями на руках, что в результате почувствовал, как выступившая кровь, испарясь, стала хоть немного охлаждать разгорячённый лоб. Ноги сами развернули его тела, повинуясь какому-то внутреннему сигналу, совсем, как если бы кто-то управлял ими со стороны. Там, казавшееся таким близким, плескалось весёлое море, золотые солнечные зайчики прыгали с волны на волну, вдали на фоне живого синего неба виднелись белоснежные паруса, похожие на крылья чаек и альбатросов, и крылья чаек, похожие на девственно чистые и светлые паруса яхт. А на небольшом парапете причала, прямо над бездной волн сидела девушка в купальнике. Лишь ветер свободно играл её выбивающимися из под элегантной соломенной шляпки волосами цвета перележавшей соломы, самыми родными для Раджана волосами. Раджан, издав нечленораздельный