Иван Зеликов - Завтра Была Война

— Не верю, — холодно подтвердил Раджан.

— Можете не верить, но сначала выслушайте, у нас есть время. Несмотря на такое дружное и повальное упорство учёных, исследования сейчас практически закончены, во всяком случае, нам выдали некоторые опытные образцы, чтобы мы могли опробовать их в деле. Как сказали при инструктировании, пока нельзя полностью контролировать чужое тело, как своё собственное. Однако приказать исполнить несложное действие, заученное до автоматизма, чётко прописанное в спинном мозгу, на данном этапе исследований вполне возможно. Роспись на клочке бумаги — как раз в таком духе, то, что нужно. Так что, если вы не согласитесь сделать, как мы просим, ваша подпись всё равно окажется там, где требуется, причём это будет не подделка, а именно ваша подпись.

— И зачем тогда этот разговор, эта лампа, эти запугивания, когда вы без лишних рассуждений уже час назад, если не больше, могли сделать своё дело, даже так, чтобы я ничего не знал.

— Господин Раджан… И всё-таки вы так ничего и не поняли из того, что я хотел донести до вас, — вроде бы голос должен был выразить сожаление, но мужчина сообщал всё это с какой-то наглой ухмылочкой и нотками угрозы, как будто действительно хотел скрыть истинный смысл разговора от товарищей, так что Раджану приходилось в основном ломать голову над проблемой, кого обманывает собеседник, а не пытаться осознать смысл его слов. — Да, мы многое могли сделать, к тому же всё это не противоречило бы данным нам инструкциям, за исключением разве что того, что вы должны были находиться в сознании, когда подписывали документ. Но поймите же меня, как человек человека, а не как допрашиваемый палача. Я, в общем-то, не знаю вас, я человек, давным-давно похоронивший свои чувства, убивший их ради карьеры, можете это и так назвать. Я применю к вам любые санкции, не противоречащие инструкциям, чтобы выполнить задание. Не сомневаюсь, что мои помощники скажут вам то же самое. Но… Я, в конце концов, человек, и как бы я не отрекался от собственной души, она всё-таки есть и с годами я это ощущаю всё чаще и чаще. А раз я не бездушен, то другие тем более, а такое воровство душ, которому я бы потакал, применяя изложенные методы, например, на вас — преступление против всего человечества. Дьявол! Я сейчас сказал какую-то чушь. Запутался и сам себя обманул, ещё уменьшив ваше доверие. Давайте на чистоту, я не хочу собственными руками вить себе верёвку. Может, мои товарищи этого пока не замечают, но подобные разработки отразятся в первую очередь на нас. Они думают, что наше начальство люди, что они будут использовать свою власть над другим человеком, только если он враг. Ерунда всё это, начальство — звери, и чем выше, чем ожесточённее, мы и сами со временем такими станем, но уж лучше быть лютым зверем, чем бездушным зомби. Понимаете хотя это— то, господин Раджан? Я не хочу, чтобы потом мною управляли, как хотели, да при том, чтобы я осознавал, что сам участвовал в ускорении процесса. Уж если это суждено, то пусть произойдёт попозже, чтобы я к тому времени занял как можно высшую ступень, чтобы управлять самому, а не быть управляемым.

— И всё равно я вам не верю, господин. По моему, вы уже стали лютым эгоистичным зверем и ещё смеете надеяться на мою помощь, причём в ущерб мне. Наверное, слишком уж верите в свой дар убеждения, зря, право дело, зря.

— Может быть и зря. Вполне возможно, я уже не человек, впрочем, это ваше личное мнение. Дело не в этом, просто я сейчас хочу склонить вас к наиболее выгодной мне линии поведения, если же не получится, то не судьба. Я плакать по этому поводу особо не буду, просто запишу на свой личный счёт ещё один промах, а вы будете подвергнуты соответствующему воздействия соответствующего устройства. Не думаю, что вам будет очень приятно видеть, как собственное тело выходит из под контроля и начинает жить собственной жизнью. Достаточно необычные ощущения, признаться, я не хотел бы испытать их никогда в жизни и делаю всё возможное, чтобы этого не произошло. А вы своим отказом, возможно, посылаете тысячи людей на подобную пытку. Вам их не жалко, господин Раджан?

— Теперь я ещё и виноват. Ваша демагогия заходит в тупик. Можно подумать, что я сам пришёл и попросился принять участие в исследованиях нового устройства в качестве подопытного. Знаете, похоже, вы выбрали не правильную тактику, или неправильный объект допроса. Вы сказали у нас много времени, но я вас разочарую, наше время вышло, больше я вам ничего не скажу.