Николай Нагорнов - Вечная Любовь

Знакомый проспект у плотины.

Чья-то черная "Волга" вдруг останавливается рядом, и из нее выглядывает человек в черном плаще и в темных очках.

- Куда тебе, мой друг?

- Вперед.

- Прошу! Карета подана!

Человек садится, и прежде чем взяться за руль, снимает черные очки.

Какое странное лицо... Словно мое же отражение в зеркале... Но как-то искаженное...

- Кто Вы?

- Твое скрытое "я". Твоя "тень". Сейчас мы с тобой, мой друг, заключим пари. Все твои близкие окажутся тебе совершенно чужими и не нужными. Как и ты им. И за каждого человека ты будешь мне отдавать десять лет жизни. Согласен?

Понятно. Это испытание на страх смерти.

Смерти нет. Это фикция.

"Тень" можно отделить от себя навсегда и отправить в ад на покаяние лишь при согласии на собственную смерть и готовности сойти на адское дно. Только так "тень" и уйдет: на адское дно попадать она не захочет.

- Согласен. Летим к Веронике, мой Вергилий! К Веронике, в студгородок.

Взвыл мотор. Машина разгоняется по пустому проспекту все сильнее и словно уже взлетает над землей. Кажется, будто она несется выше облаков.

Несколько минут, и под колесами другой проспект на другом берегу реки, разделившей Старый Город надвое, и огромное здание, такое знакомое, с зелеными цифрами электрического времени над входом...

Вероника. Она идет по бесконечному коридору, одна, в какой-то задумчивости.

- Вот и ты, Орлов... Десять лет мы с тобой не виделись. Где же ты был, Орлов, где же ты был...

- Я вернулся... Возвратился из небытия.

- Не возвращайтесь к былым возлюбленным... Мы были раньше, теперь нас нет. Не покидайте своих возлюбленных. Но Вы... не выслушали совет.

Ты медленно уходишь по этому бесконечному коридору, твой голос уже доносится издалека.

А куда тебе идти? И мне куда идти? И любому другому? Куда можно убежать от самих себя? Как же устала душа от этого... И от себя самого.

- Ищи меня теперь за тридевять земель, в тридесятом царстве... прозвучали твои последние слова, медленно затухая.

- Десять лет... Десять лет... - напомнил человек за рулем.

Что же... надрезать палец и кровью подписать договор.

- Куда дальше?

- К Бабушке.

Он жмет на газ. Несколько минут, и появляется бабушка в белой шали. Шаль похожа на крылья, а Бабушка - на ангела, готового вознестись.

- Бабушка, подожди, не улетай, пожалуйста! Помоги мне... У меня умирает душа...

- Теперь уже поздно... Чем я могу тебе помочь?

Тот же взгляд, что и всегда, вроде бы и любящий, но беспомощно-детский...

Осталось подписать еще один договор.

Что происходит? Что со мной? Может быть, на самом деле это искусство контролируемого безумия как духовная практика особой интенсивности? Психотехника византийских юродивых и королевских шутов?

- Теперь - моя бывшая "корпорация".

И еще несколько минут тишины и молчания. Появляется вся корпорация. Она с детскими флажками, шариками и барабанчиками марширует и поет:

- Однажды в студеную зимнюю пору

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Гляжу - поднимается медленно в гору

Вскормленный в неволе Орлов молодой.

- Во! Артист! Веди нас в кабак! Баб снимем! А с утра снова бизнес закрутим.

И продолжают на мелодию гимна:

- И шествуя важно, в спокойствии чинном

Мой грустный товарищ, махая крылом,

В больших сапогах, в полушубке овчинном

Кровавую пищу клюет под окном. И уходят прочь...

- Все ясно... Подписать еще договор... Теперь к Марине. Она меня когда-то любила.

Машина летит дальше. Остановка. Звонок.

Выходит маленькая девочка с куклой.

- А вам кого? - испуганно спрашивает девочка.

- Марину.

Девочка, как будто не услышав, поет, укачивая куклу:

- Не обещайте деве юной любови вечной на земле...

И снова тихо поет на тот же мотив:

- А ее нет, ей сделали операцию...

Понятно... Такую же, видимо, как тогда Ирине Истоминой... Какие же еще операции у женщин бывают?

Найти Марину? Зачем, зачем... Дальше-то что? Чем ответить на эту детскую бурю чувств? Пустотой? Температурой вакуума минус двести семьдесят один градус?

Из последних сил опуститься в кресло машины...

- Сорок лет! Тебе уже шестьдесят! Кто же еще? Элен? Ну что ж, полетели.

Вот и ее подъезд. Странно, почему дверь не закрыта на ключ... А вот и ты, женщина, близкая мне когда-то ... Лежишь на полу в распахнутом халате... Что это у тебя надето на голову? Полиэтиленовый мешок... И несет от него чем-то едким. Да нет же - выдавленный тюбик из-под клея рядом. Надышалась...Не смогла ты, ломку не выдержала, вот и схватилась за эту дрянь... Пульс есть, жива, только в глубоком трансе.