Борис Штерн - Стражи последнего неба

Послышался скрип — это монах затащил в зал стремянку, роскошное изделие из красного дерева, довольно ветхое, правда.

— Давайте я вам помогу, — предложил он.

— Не стану отказываться.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь шуршанием страниц и интенсивным чиханием, когда мне и библиотекарю попадала в нос книжная пыль. Я то и дело хватался за ухо, как учил меня Хаим, пока не поймал на себе настороженный взгляд монаха.

Поиски продолжались более двух часов. Я страшно устал и был весь в пыли. Хотел уже бросить это бесполезное занятие, когда монах подошел ко мне с небольшой книгой в коричневом переплете.

— Это то, что вы ищете?

«Сефер Адам а-Ришон» — было написано на титульном листе. Ни места издания, ни года. Странная книга…

Я пролистал ее — сплошные имена ангелов и чертежи; очевидно, печати. То, что мне нужно.

— Я могу взять ее на несколько дней?

— Разумеется, нет, — ответил библиотекарь. — Даже Его Святейшество работает с книгами прямо здесь.

— Придется и мне уподобиться Папе Римскому, — пошутил я.

Шутка не вызвала у библиотекаря положительной реакции, но тем не менее он проводил меня в один из соседних залов, где стоял широкий деревянный стол; принес несколько пожелтевших листов бумаги, которые тоже хранились здесь Бог весть сколько времени, старую бронзовую чернильницу, налитую до краев свежими чернилами, и большую перьевую ручку.

Я уселся на жесткий стул (библиотекарь незаметно удалился) и стал просматривать книгу Адама в поисках данных на Думиэля. От имен ангелов у меня вскоре зарябило в глазах (причем большинство этих имен были мне абсолютно незнакомы, я даже не догадывался, на что они намекают).

Вскоре Думиэль нашелся — конечно, на одной из последних страниц книги. Я уже совершенно ничего не соображал, и единственное, что мне пришло в голову, это тщательно скопировать все, что говорилось в книге о Думиэле. Я также перерисовал его печать.

Вроде все.

После печати Думиэля шли какие-то поучения на латыни, а на последней странице книги находился странный рисунок, сделанный пером: два херувима, обхватившие друг друга крыльями.

Так же выглядел парохет в Иерусалимском Храме — завеса, ограждавшая Святая Святых от досужих взоров.

Закончив, я помахал исписанным с двух сторон листом, чтобы чернила просохли, и спрятал его в карман форменной куртки.

Что делать сейчас? Уйти? Но не заблужусь ли я в анфиладе залов? И что делать с книгой? Может, крикнуть?

Кричать ужасно не хотелось. Но библиотекарь появился сам — также бесшумно, как и исчез, — взял книгу, унес ее, а затем вернулся и проводил меня к выходу. И все это молча, без единого слова.

На улице уже сгущались сумерки, и я старался быстрее удалиться от Ватикана. На мосту напротив Изола Тиберина я достал из кармана листок и несколько раз его перечитал. В принципе все ясно.

Польский Святой, как и я, путешествовал из зала в зал. В нижних залах он побывал дважды — то есть ему так же, как и мне, не хватало печатей. Он прошел четыре зала — значит, возможно, опасность подстерегает в верхних залах.

В любом случае залов осталось только три. В одном из них мне предстоит встретиться с ангелом, лишившим жизни Иегуду [36] В книге: Иеугуду. -Юдла.

Тут мне пришло в голову, что я уже знаю, что можно сделать с этим ангелом — связать его клятвой! То, о чем говорят «леашбиа»! Вызвать его на раввинатский суд и раз и навсегда отучить убивать евреев, чтобы можно было спокойно путешествовать по залам Меркавы (кстати, возможно, Бен-Азая, одного из мудрецов Талмуда, также убил он).

А красиво же было в раю! Не отказался бы пожить там. Наверняка еще лучше, чем у нас в Риме…

У подъезда моего дома нервно прохаживался взад и вперед Хаим Малах. Заметив его, я вспомнил, что все это время листок с выписками из книги Адама был у меня в руке, и незаметно сунул бумагу в карман.

— Где ты был? Я прихожу уже второй раз! — сердито произнес он.

— Просто гулял. И на работу надо было зайти, — соврал я. — Они требуют, чтобы завтра я выходил.

— Ну и отлично. Сегодня попробуем последний раз. Мне кажется, надо кончать это дело.

— Ты беседовал с равом Амнуэлем, и он недоволен нашей затеей?

— Недоволен — не то слово. Он сказал, что это просто чудо, что ты еще жив.

Зайдя в квартиру, я переоделся в белый шелковый халат и ермолку, разложил на столике бумаги (которых набралось уже довольно много с начала моих путешествий) и начал читать молитву «Краса и вера». Голова у меня гудела, как большой колокол.