Александр Кралин - Двадцать килограммов неона

Три верхних половинки Главблюсво заскочили друг в друга, как матрешки (Пейпиво и Кусака спрятались за Заврика), опять выстроились по росту, разом отдали ему честь и сказали хором уставным голосом: «Не бдишь, сука!».

Лицо дежурного стало серьезным и сосредоточенным, в глазах появилась глубокая мысль. Додумав свою думу до конца, он потер пальцем скулу, кивнул головой, отдал честь, сказал: «Ульп!» и тихо сполз на пол.

— Не выстоять Бадамову царству — изрек Заврик, ковыряясь в пульте — С такими–то тюремщиками! Порядочный вертухай должен чуть что хвататься за ружо, а этот от одной видимости сам лег и затих.

Часовые в коридоре службу несли добросовестно, и были за это вознаграждены — никаких ужасов им испытать не пришлось, их просто тихо сняли из–за угла.

Заврик, посасывая палец с обгоревшим наполовину — проклятый пульт! — когтем, отпер дверь камеры. Дипломат вскочил, уставился на разведчиков в ужасе. М–комы хоть и были заблокированы, но и Кусака своим видом мог напугать кого угодно, для Заврика же привычных аналогий и вовсе не находилось.

— Не боись. — сказал Пейпиво — Хоть тебя и пичкали всякой дрянью, ты в своем уме и видишь нас как мы есть. Кончился твой срок. Мы к тебе с амнистией, хотя Бунубадама не спрашивали и ему это не понравится.

— Это провокация — с достоинством выпрямился дипломат, но тут же сник — Нет, я болен.

— Не провокация мы и не глюки. И не сомаганские подпольщики. Идем с нами, там поймешь. Время дорого.

— Не могу — покачал головой дипломат — Я лицо официальное, могут быть нежелательные последствия.

Заврик навел на дипломата держатель для безмоментного инструмента, Пейпиво бережно ощупал его плечо, локоть, запястье, соболезнующе поцыкал языком. Ощупал другую руку и осторожно, стараясь не причинить боль, завернул ее за спину.

— Под угрозой оружия и под давлением силы я подчиняюсь — заявил дипломат.

— Так и запишем. — Заврик разрезал на нем наручники, ножные кандалы, железный пояс и ошейник. Поширкал надфилем по зеркально–гладким срезам — ни к чему сомаганцам видеть следы применения высоких технологий.

— А теперь идем.

Часовой в коридоре в упор смотрел на них. Дипломат замер. «А, фигня!» — Заврик провел пальцем у часового перед носом. Зрачки того остались неподвижными, выражение лица не изменилось. Пейпиво снял с часового каску, сдул с нее воображаемые пылинки, потер рукавом и водрузил обратно тому на голову. Обернулся к дипломату:

— Понял? Мы их на полчаса, малой мощностью. Раздуплятся, ничего помнить не будут.

Дежурный у пульта все еще был в обмороке.

— Заврик, — попросил Кусака — бахни и по нему. Вдруг ему не совсем крышу свернуло, так зачем ему такие воспоминания…

Верхний проем вентиляционной шахты был уже близко, виднелись звезды. Смутно доносился шум суматохи, метались лучи прожекторов — неисправность сигнализации уже обнаружили. Дипломат насторожился. «Не бойся. — обернулся к нему лезший первым Заврик — Мы коробку к самой кромке зачалили.»

Заврик долез до верха — и пропал в чистом небе. Потом из чистого неба высунулись, как обрезанные, две когтистые чешуйчатые лапы и жуткая харя с глазами–стебельками: «Давайте его!» Пейпиво подсадил, Заврик подхватил подмышками, втянул дипломата в корабль. Пейпиво и Кусака влезли следом, люк задраили, отчалились. Скаут по воздействием легкого ветерка начал дрейфовать над головами мечущихся по тюремному двору охранников.

Дипломат озирался в рубке с полным недоумением. «Скоро поймешь — сказал ему Заврик. — Только нам надо сначала показать тебе кое–что, чтоб ты был морально готов.»

Пейпиво плюхнулся в пилотское кресло: «По местам, уроды!», любовно положил пальцы на клавиши:

— Ну, все! Х… тебе, Великий Сомаган!

— Слава Бунубадаму. — серьезно добавил Заврик, и тюрьма, напоминавшая развороченный муравейник, исчезла далеко внизу.

Облачность мазнула жемчужно–серым по экранам и пропала, синева неба налилась глубиной и перешла в фиолетовый, прорезались звезды, заблистали вовсю на угольно–черном небе — скаут вышел на орбиту.

— Вот она, твоя Гасо. — указал рукой на экран Пейпиво — Нравится? Кабы не Бунубадам, чистый рай, уж поверь нам. Такие попадаются — раз–два, и обчелся.

— Так вы…

— Нет, ты сначала скажи — ты сам как думаешь, ты в своем уме? Мы не загримированные каскадеры, а это (Пейпиво опять указал на экран) не киношная декорация?

— Выглядит вполне реалистично… Потрясающе…