Марина Наумова - Дети полнолуния

- И что второй?

- Неважно... Я его знаю. Хотела убить, жалко стало, - сухо ответила она.

- А как дорога?

- Там их вторая машина. Она сломалась. Грузовик. Все вышли, остались двое. За поворотом и еще немного вперед...

- Так... Едем!

За поворотом, точнее, в метрах ста он него, на самом деле стоял грузовик. Длинный автомобиль с тремя сиденьями первым промчался мимо него на большой скорости, обдав ливнем брызг из чудом уцелевшей лужи. Когда взбешенный таким непочтительным поступком шофер выскочил на дорогу с ругательствами, его встретила автоматная очередь из второй машины. Последняя одарила его напарника и гранатой - через некоторое время на этом участке дороги осталась только груда дымящихся обломков.

Вооруженная кавалькада машин неслась к ферме. Где-то по кустам любители кровавой охоты доставали из портфелей и сумок белые балахоны. А по другой, уже проселочной, дороге не спеша полз автомобиль с двумя пассажирами - режиссерами и единственными зрителями надвигающейся драмы.

58

- Вы должны ее простить - она была не в себе... А теперь - уходите.

Джоунс закончил перевязку. Рядом, как обычно, возилась со своими снадобьями Эннансина.

- Куда он теперь уйдет?.. - негромко, будто сама себе, сказала Селена. - Теперь он наш... И все равно - пусть уходит.

- Не понимаю, - Ремблер вздохнул, глядя на перебинтованные руки. Почему все так?

- А кто понимает? - усмехнулся Джоунс, глотая травяной настой из кружки Энн. - Мы все здесь... такие. Судьба свела, судьба превратила... Если бы люди чаще задумывались над тем, что такое вообще человек, может, все было бы легче... А так - у одних только тело, у других - душа, или, если вам приятней, психика, - все имеет отклонения от общей нормы. И чем эти отклонения заметней, тем больше ненависть к тому, кто не похож. Даже если его вины в том и нет...

"О чем это я?.. Наш разговор был совсем не на эту тему, - спохватился он, но остановить поток мыслей было уже сложно: Элу показалось, что здесь, рядом, и отгадка, ответ на вопрос "Как быть?". - Если бы люди - неважно, дневные или ночные - лучше бы знали себя, умели видеть правду, они бы поняли, насколько условны все эти деления. Среди дневных есть "жаворонки" и "совы" - что, тоже пережиток разделения на две субрасы? А остальные различия? Если присмотреться, то невозможно сказать, что такое человек. Человек средний... Что это - среднеарифметическая сумма статистических показателей? Можно поспорить, что такого человека вовсе не существует. И это - только по внешним критериям, без особенностей психологии. Это что, норма - хотеть завоевать мир? Или травить наркотиками детей ради собственной выгоды? Но, с другой стороны, таким же, если не более ненормальным, может оказаться и рафинированный гуманист - как особь, неспособная попросту выжить в мире, живущем по закону джунглей. Где середина? Где - человек? Если мы - другие, то знают ли остальные, какие они? Или нас отличает от остальных только необъяснимая терпимость к другим отверженным и непохожим? Тогда сразу два вопроса: является ли дневным человеком Дуглас и почему бы не привести сюда всех моих пациентов, страдающих аутизмом или просто не вписавшихся в общую массу?"

- И все же вам будет лучше уйти, - Селена подошла к Ремблеру и положила руку ему на плечо. - Здесь сейчас просто опасно. Возможно, уйдем и мы...

- Где Труди? - устало спросил Ремблер.

- Она останется с нами... Уходите, так вам будет лучше. Если все обойдется, она сама вас найдет - это я вам обещаю.

Элу показалось, что голос Селены изменился - словно постарел. Но каким же молодцом она оказалась, сказав ему, что он поступил правильно! Да, власть над миром - это то, что люди никому не прощают... Скорее маньяк-насильник найдет защитников, чем тот, кто заявит свои права на мировое господство - если он сделает это единолично или при поддержке неизвестной группы. Его возненавидят хотя бы потому, что не захотят признать себя менее совершенными, чем он. Убийца похищает только жизни, а добившийся успеха диктатор - веру человека в себя. Само его существование у очень многих вызывает свои комплексы, заставляя одних превращаться в злобных тварей, мечтающих занять его место любой ценой, а других поверить в собственную ничтожность и опуститься на брюхо - лизать чужие сапоги... Но и те, и другие будут его ненавидеть, ненавидеть так, как никого другого.

Так ли это представляла себе основательница колонии? Вряд ли. Но она поняла главное - и одобрила отказ.

Теперь предстоял бой. Или бегство - в никуда...