Владимир Михайлов: Сторож брату моему

– Прямо идиллия. А цветочков там не было по соседству?

– Нет, Уль. Извини. Цветов не было. А пчела была.

– Наверное, пятно, – сказал капитан, Ульдемир. – На звездах бывают пятна, это тебе известно…

– Еще бы! Мы это знали еще там, дома. У нас были люди, что умели глядеть на солнце, не щуря глаз.

– Ну, может быть, может быть… Пожалуй, я тоже взгляну – через фильтры, конечно…

Ульдемир смотрел, на звезду Даль. Медового цвета, приглушенная светофильтром звезда цвела одинокой громадной кувшинкой на черной воде, не имеющей берегов. Пятен на звезде не было.

– Наверное, ушло на ту сторону. Большое было пятно?

– Нет… не очень. Скорее, маленькое. Нет, среднее.

Ульдемир помолчал. Равномерно щелкала камера, фотографируя.

– Ладно, на досуге посмотрим снимки. Наблюдай.

– Будь спокоен, Уль.

– Друг мой, я тут попробовал подсчитать вероятность. Давайте сопоставим с вашими данными. У меня получается вот что: двадцатипятипроцентная вероятность того, что вспышка произойдет в течение ближайших шести месяцев. И такая же вероятность вспышки через пять лет. Максимум лежит где-то между двумя с половиной и тремя годами. А что у вас?

Аверов щелкнул кнопкой блокнота, взглянул на экранчик.

– У меня вероятность в первые шесть месяцев равна тридцати процентам.

– Ну что же: расхождения есть. Но они, друг мой, не носят принципиального характера. Двадцать пять или тридцать, процентов – ясно, что вероятность вспышки в ближайшие год-два угрожающе велика. Вы согласны?

Аверов кивнул.

Шувалов помолчал, прошелся из угла в угол; толстый ковер скрадывал шаги.

– Тем сложнее вопрос: что делать, – сказал он наконец.

Аверов поднял брови: – Но мы же решили…

Шувалов досадливо потряс головой, и Аверов умолк, не договорив.

– Да, друг мой, да… Мы решили. Вот именно – мы… Но я тут пытался представить – математически, разумеется, – каким будет ход нашего воздействия на светило. И нашел некоторые неясности…

– Вы сомневаетесь в теории?

– Да нет же, разумеется, нет! Но до сих пор теория давала нам лишь конечный результат. Тут все остается без изменений. А я хотел представить себе весь процесс этого воздействия, этап за этапом, начиная с момента, когда мы подойдем на нужное расстояние и включим установку. И оказалось…

Он помолчал, словно еще раз мысленно проверяя то, что хотел сообщить.

– Оказалось, что сейчас этот процесс не может быть описан однозначно. Детальный расчет его займет слишком много времени, если даже мы кроме нашего вычислителя загрузим и навигационный.

– Но если конечный результат в любом случае не подвергается сомнению…

– То что же меня беспокоит, хотите вы спросить? Дело в том… Вы ведь помните, на какое расстояние нам надо подойти, чтобы иметь полную уверенность в успешности воздействия?

– Разумеется! Порядка двух миллионов…

– И даже ближе. То есть, вплотную. Так вот, звезда ведет себя не совсем по теории. И нельзя гарантировать, что в самой первой стадии процесса не произойдет нежелательных явлений… типа выбросов вещества, скажем – таких выбросов, которые смогут помешать нам отойти на безопасное расстояние. Вы понимаете?

– Вы думаете…

– Я думаю – и пока не могу опровергнуть этого, – что мы можем просто-напросто сгореть вместе с кораблем.

Аверов ошеломленно глядел на Шувалова.

– Но… Это ведь означает, что мы не имеем права на такое воздействие! Что же вы молчите, профессор?

– Да, друг мой, именно такой вывод сделал и я. Нормы нашей морали, наши традиции… простая гуманность, наконец… все это восстает против того, что задумали мы с вами.

– А Земля? Ее судьба?

– Земля… Если бы не это, тут и думать было бы не о чем. И тем не менее… Во-первых, мы. Мы уже имеем богатейший научный багаж. В наших записях, наблюдениях, выводах… Наш экипаж. Шесть человек. Целых шесть человек, друг мой! Кто возьмет на себя ответственность за их жизнь? И наконец, вся экспедиция в целом. Мы, как вы знаете, не можем сообщить на Землю ничего. Если экспедиция не вернется, там решат, что в ее планировании были какие-то ошибки, и новый выход в космос задержится на много лет – а то и десятилетий, не знаю…» Вы понимаете, какова величина риска?

Аверов выглядел спокойным: приобретенное в самые ранние годы умение управлять своими чувствами помогало ученому сдерживаться – как, впрочем, и самому Шувалову.

– Каковы же иные выходы, профессор?

– Я думал об этом. Мы можем, например, провести как можно более полную программу исследований звезды, вернуться на Землю и проанализировать полученные данные с привлечением лучших сил всей Системы. Тогда мы, во всяком случае, рассеем все сомнения в благополучном исходе экспедиции, мало того – убедим и самых сомневающихся в необходимости подобных экспедиций. Кроме того… Может быть, нам удастся решить все неясные вопросы, касающиеся течения процесса… Ну, и так далее.