Владимир Михайлов - Сторож брату моему

Аверов опустил голову и, глядя в пол, спросил:

– Профессор… Думаете ли вы, что в результате можно будет найти иной способ защитить Землю от угрозы вспышки?

– Н-ну, не знаю… Конечно, можно допустить и такую возможность. Однако я, откровенно говоря, на нее не рассчитываю.

– Значит, так или иначе придется направить корабль – наш или другой – к звезде и использовать установку?

– По-видимому… да.

– Можно ли осуществить воздействие с помощью одних лишь автоматов, без участия людей?

– Не могу сказать, друг мой. Тут все-таки не Солнечная система. Мы с вами, хотя и приблизительно, все же знаем, что такое сопространственный полет. Боюсь, что без человека тут не обойтись. Конечно, если поставить задачу такого рода перед специалистами, конструкторами, то они спроектируют и построят такие автоматы. Но это потребует времени, перестройки корабля… А времени у нас нет, вот в чем самая большая беда!

– Да, я вас понял, благодарю вас. Значит, корабль уйдет сюда с людьми. – Теперь Аверов поднял глаза и смотрел на Шувалова, смотрел требовательно, со странным огоньком в глазах. – Тогда позвольте спросить вас: кто же полетит на нем? Вы? Я?

– Что за вопрос, друг мой? Полетите вы, полечу я, полетит всякий, чье участие понадобится…

– Профессор! – сказал Аверов. – Неужели вы не понимаете: вы не полетите, и даже я, наверное, нет. Нам просто не позволят! Как и мы не позволили бы никому, зная, что имеется, пусть даже ничтожная, вероятность печального исхода! Нет, мы с вами больше не полетим!

– Но кто же…

– Вот и я подумал: кто же? Без нас корабль сможет добраться сюда. Но не без экипажа! Они-то полетят наверняка! А теперь скажите, профессор: какими бы соображениями мы ни руководствовались, не будут ли наши действия похожи на попытку спастись самим, оставляя шесть человек на произвол судьбы?

– Аверов! – произнес потрясенный Шувалов, воздев руки. – Друг мой, вы же не думаете…

– Конечно, я не думаю. Но если мы так поступим, я не смогу заставить себя не думать! И вы не сможете, профессор! Нет, никак не сможете!

– Я не пытался рассматривать проблему под таким углом зрения, – медленно, глухо проговорил Шувалов. – Но вы правы… Вы, безусловно, правы… Я вам очень благодарен, друг мой, что вы вовремя обратили внимание… Нет, конечно, на такой вариант мы пойти не можем. Но… тогда что же делать?

– Может быть… может быть, мы обсудим положение с экипажем? Их все-таки шесть человек – в какой-то степени общественное мнение, которого нам здесь недостает.

– Аверов, друг мой… Вряд ли они смогут оценить положение надлежащим образом. Не забудьте; они все-таки другие люди… Нет-нет, я не считаю, что они глупее нас, но они, скорее всего, просто не подготовлены к восприятию таких проблем. Ну хорошо, я подумаю…

Они входили в научный центр странно: каждый по-своему, но было и что-то общее, неопределимое – входили словно в чуждый мир – а современный человек чувствовал себя как дома в любой обстановке. Сидя за своим столом, Шувалов смотрел, как они возникали тут, в раз и навсегда определенном порядке, совершенно Шувалову не ясном; видимо, была у членов экипажа, какая-то своя, всеми признанная иерархия, хотя трудно было определить, по какому именно признаку они оценивали самих себя и друг друга. Так или иначе, первым вошел Иеромонах, остановился, как всегда, в двух шагах от двери, привычно повел глазами в правый дальний от себя угол салона – там на переборке виднелся экран спектрографа, и лицо вошедшего, как обычно; опять-таки, выразило легкое разочарование; он поклонился, сложил руки на животе и отошел к своему, раз и навсегда избранному им месту, на противоположной от ученых стороне стола совещаний. За ним, через полминуты, вступил Питек – быстро и бесшумно, мгновенно окинул салон взглядом – и можно было быть уверенным, что ни одна мелочь не укрылась от взгляда и накрепко запечатлелась в памяти, – проскользнул к своему месту (казалось, ворс ковра даже не приминался под ним) и сел рядом с Иеромонахом. Затем, выдержав тот же интервал в полминуты, появился Рука; только что его не было, и вдруг он оказался в салоне, момента, когда он вошел, как и обычно, Шувалов не заметил. «Вот я», – сказал Рука, не кланяясь, и упруго прошел к столу и сел по другую сторону Иеромонаха. Грек пересек салон, не останавливаясь у двери, лишь подняв приветственно руку, серьезный и сосредоточенный, сел, обвел взглядом всех, на мгновение задерживаясь на каждом лице, и опустил глаза. Следующим вошел Уве-Йорген; остановился у двери, резко нагнул голову, здороваясь, и щелкнул каблуками. Улыбнулся – как показалось Шувалову, чуть вызывающе, но возможно, на самом деле это было и не так, – и сел, отодвинув кресло от стола, закинул ногу на ногу, поднял голову и стал глядеть в потолок. Последним был капитан; кивнул, проверил взглядом, весь ли экипаж в сборе, и уселся напротив Уве-Йоргена, рядом с Аверовым. Можно было начинать.