Александр Смирнов - Стратег

– Остались ли еще какие-нибудь записи? – требовательно спросил представитель службы внешней разведки, забрав все экземпляры.

– Известных нам записей не осталось, – ответила Утренний Лепесток, – но существует мнение, что Анализатор делает дублирующие записи, которые хранятся в памяти Установки. Мы пользоваться этими записями, извлекать их из памяти и уничтожать не умеем.

Удовлетворившись полученным ответом, Картам поблагодарил за проделанную работу весь коллектив лаборатории и подтвердил, что их ожидает вознаграждение и недельный отпуск.

Радий каждое утро шел на работу через площадь Триумфа Завоевателя, или как ее называли химикус-генетикус, площадь Национального Позора, и всегда встречал восход Гелиоса у подножия двадцатиметровой статуи Великого Воителя. Только сегодня он задался вопросом, почему он это делает. Что изменилось для обывателя с тех пор, как рэмы захватили Кимику и остальные планеты? Если не считать первых месяцев, в течение которых рэмы устанавливали свои порядки, никто не был убит и не голодал, у всех имелось жилье. При желании можно было завести семью, рожать детей. Рэмы заставляли всех работать, но это не был каторжный труд. Если не обременять себя мыслями о том, что на твоей родной планете правят захватчики, то можно вести достаточно комфортный образ жизни. Так возникала опасность привыкания. Именно поэтому каждое утро Радий проходил мимо статуи, водруженной завоевателями в память о своей победе.

«Спасибо рэмам за эту статую, она не дает мне и остальным забыть, что мы не свободны. Она является постоянным напоминанием, наполняя наши сердца яростью. Империя все-таки совершила ошибку, потешив свое самолюбие этим здоровенным истуканом с разноцветными глазами. Но они сделали еще одну ошибку, обманув нас с эликсиром верности, лишив последних иллюзий на свой счет. Все это время мы почти не помышляли о сопротивлении, просто оберегали секреты химического и генетического оружия. Теперь, когда у нас появилось противоядие, пора от мелкого саботажа переходить к борьбе за независимость!»

С этими мыслями он не заметил, как дошел до Центральной лаборатории химических исследований, места своей работы. Машинально предъявив пропуск часовым, огромного роста зеленым рэмам, Радий зашагал по пустым коридорам. Он обычно приходил в секретную лабораторию на один час раньше других и посвящал свободное время изучению и анализу истории химикус-генетикус.

Бесконечная череда междоусобных войн привела к тому, что, достигнув долгожданного мира и согласия, став единым народом, они забыли, что опасность может исходить извне. В обществе выработалась устойчивая ненависть к любому оружию, не только наступательному, но и необходимому для защиты. Их два кольца защиты, Химической и Генетической, были бесполезны против обычного оружия. Удар рэмов оказался неожиданным, коварным и безжалостным.

Первый контакт с Империей рэмов не вызвал у химикус-генетикус никаких подозрений. После вторжения незваных гостей в их космическое пространство они удовлетворились объяснениями рэмов, что те просто заблудились, и не обратили внимания на то, что военные корабли не спешат уходить восвояси. Первая звездная система, населенная химикус-генетикус, пала, не оказав никакого сопротивления. Остальные три сражались отчаянно. Даже рэмы признавали, что седьмое Великое Завоевание далось им с трудом, чаша весов колебалась до последнего момента.

Химические торпеды оказались очень эффективным оружием. Попадая во вражеские звездолеты, они разъедали их корпуса, и те разваливались, как скорлупа прогнивших орехов. Скорость распада зависела от концентрации заряда торпеды. Вся история конфликта химикус-генетикус и Империи рэмов – яркий пример войны цивилизации с высокой устойчивой моралью против цивилизации абсолютно беспринципной, не признающей никаких моральных ценностей. Химикус-генетикус обеспечивали такую концентрацию заряда, что корпуса космических кораблей рэмов разваливались не сразу, а только через десять часов после попадания в них химической торпеды. Это время давалось специально, чтобы экипаж мог спастись. Химикус-генетикус считали аморальным допускать гибель экипажей вражеских звездолетов. Только на первых подбитых кораблях рэмов часть экипажа погибла из-за возникшей паники, когда звездолет начал разваливаться. Усвоив эту тактику, рэмы без зазрения совести пользовались благородством противника. Подбитый корабль сражался до конца, а через девять часов из подпространства в нужной точке выходил новый звездолет с минимальным экипажем, на него перебирались все рэмы с вышедшего из строя, и бой продолжался.