Джеймс Типтри-мл.: «Если», 2000 № 08

Перевозят ее ночью, так, чтобы наносекундная переброска даже не была замечена той незначительной частью Дельфи, которая живет в пятистах футах под Карбондейлом и так возбуждена, что няне приходится следить за тем, чтобы она ела. Каналы переключают, пока Дельфи «спит» — иными словами, когда Ф. Берке нет в кукло-шкафу. Когда Ф. Берке подключается в следующий раз, чтобы открыть глаза

Дельфи, никакой разницы восприятия, — а ты что, замечаешь, через какое реле тебя соединяют по телефону?

Теперь переходим к событию, которое превратит куклу в ПРИНЦЕССУ.

В буквальном смысле. Он — принц, или точнее инфант старинного испанского рода, который начистили под неомонархию. К тому же ему восемьдесят один год и у него страсть к птицам: тем, каких видишь в зоопарке. А теперь вдруг оказывается, что он не так уж и беден. Совсем наоборот; и его старшая сестра хохочет в лицо адвокату по налогам и начинает реставрировать фамильную гасиенду, в то время как инфант пытается ухаживать за Дельфи. И маленькая Дельфи начинает жить жизнью богов.

Что делают боги? Ну, все красивое. Но (помнишь мистера Кэнтла?) главное здесь — Вещи. Ты когда-нибудь видел бога с пустыми руками? Нельзя быть богом, как минимум, без волшебного пояса или восьминогого коня. Но в старые времена богу на жизнь хватало и каменных таблиц, крылатых сандалий или колесницы с запряженными в нее девственницами. То время прошло! Боги теперь следят за модой. Ко времени Дельфи охота за новым бого-обмундированием выворачивает сушу и море наизнанку и тянет отчаянные рученки к звездам. А что имеют боги, того желают смертные.

Так что Дельфи начинает с вакханалии покупок в супермаркете «Евро» с инфантом в роли верного оруженосца и тем самым оттягивает крах общества.

Крах чего? Ты разве не понял, что к чему, когда мистер Кэнтл вещал о мире, где запрещена реклама и пятнадцать миллиардов потребителей, не отрываясь, смотрят свои голошоу? Один капризный самостоятельный бог — и все, тебе конец.

Возьмем бойню носовых фильтров. Годами промышленность потела над созданием крохотного, почти невидного энзимного фильтра. И вот однажды парочка поп-божков объявляются на публике с носовыми фильтрами в виде огромных пурпурных летучих мышей. К концу недели весь рынок с воплем требует пурпурных летучих мышей. А потом переключается на птичьи головы и черепа, но к тому времени, когда промышленность перестроилась, эти сумасброды уже бросили птичьи головы и ввели в моду впрыскиваемые под кожу капсулы. Кровь!

Помножь это на миллион потребительских продуктов и поймешь, почему экономике необходимо хотя бы несколько подконтрольных товаров. Особенно, если учесть, какой ломоть вещательного пространства Департамент мирного урегулирования отдал под научные исследования и конструкторские разработки, а налогоплательщики только рады сбыть его с рук какому-нибудь учреждению вроде ВКК, о котором все знают: это все равно что общественный фонд.

А потому ты — или, скорее, ВКК — находишь существо, вроде Ф. Берке, и даешь ей Дельфи. А Дельфи помогает держать все тип-топ и в должном порядке, она же делает то, что ты ей говоришь. Почему? Вот именно — мистер Кэнтл ведь так и не закончил свою речь.

Но приходит пора тестирования, и курносый носик Дельфи начинает мелькать в бурном потоке новостей и развлечений. И ее заметили. Обратная связь показывает, что зрительское стадо прибавляет звук, когда эта детка из глубинки опутывает себя новыми коллоидными побрякушками. Она также блистает на двух-трех серьезных клубных вечеринках, а когда инфант дарит ей солнцемобиль… Малютка Дельфи, пробующая солнцемобили — это просто горячие пирожки! И устойчивая реакция в странах с высоким уровнем кредита. Мистер Кэнтл бормочет себе под нос счастливый мотивчик, вычеркивая опцион подсети Бенилюкса выпустить Дельфи в качестве гостя кулинарного ню-шоу под названием «Труд Венеры».

А на очереди — сверхроскошная свадьба! В гасиенде — мавританские бани, и шестифутовые серебряные канделябры, и настоящие гнедые лошади, и молодых благословляет испанский Ватикан. А завершающее событие — великолепный бал с престарелым принцем и его маленькой инфантой на балконе под балдахином. Она, любо-дорого поглядеть, — просто куколка в серебряных кружевах — без оглядки пускает игрушечных голубок в своих новых друзей, кружащихся в танце внизу.

Принц сияет улыбкой, морщит острый носик на аромат ее сладкого нежного возбуждения. Доктор очень помог, весьма. Разумеется, теперь, после того как он был так терпелив со всеми этими солнцемобилями и прочей ерундой…