Джеймс Типтри-мл. - «Если», 2000 № 08

Валентин шлепнулся в грязь плашмя, выбив собой ошметки гнилых водорослей. Поднимаемый все выше над болотом Хайме извивался, выл и кромсал ножом язык-щупальце. Не обращая никакого внимания на эти мелочи, язык, выпрямившись подобно обелиску, начал быстро втягиваться в трясину. Последний отчаянный вой, громкий чавкающий всплеск — и стало слышно, как вокруг кричат люди.

Шесть человек бежали в сторону Эрвина и Кристи, а кто не мог встать на ноги, полз, спеша уйти от смерти хоть на карачках. Лейла снова провалилась и движением, ставшим уже рефлекторным, выбросила в стороны руки, опираясь на зыбкий ковер. Связанный с нею веревкой Ян Обермайер орал, буксовал на месте, рискуя провалиться сам, возможно, убежденный, что Господь Вездесущий пребывает своей частицей и в этой кошмарной твари, причем в наихудшей своей ипостаси.

Лиловый язык не высунулся вновь, не стал шарить вокруг себя в поисках другой добычи. Понемногу к людям возвращалось самообладание. Кубышечка прекратила визжать и начала всхлипывать. Юст рычал, раздавал плюхи и наводил порядок. Джоб, пытаясь связать себя с Валентином, неумело сооружал морской узел. Беззвучно шевеля губами, молился Ян Обермайер, по прозвищу Скелет, и гладил гнилые водоросли костлявыми ладонями. Проповедники Господа Вездесущего обходились без четок и прочей религиозной атрибутики. Вытащенная из топи Лейла осмелилась подобраться ползком и спасти вывалянный в грязи шест Хайме. Пробитая лиловым языком дыра в водорослевом ковре понемногу затягивалась. Ничто более не выдавало присутствия затаившегося в засаде хищника — на какое-то время сытого.

— Что у него там? — содрогаясь, спросила Кристи, когда место трагедии потерялось в мороси далеко позади.

— У кого и где?

— У язычника… там, внизу. Пасть? — Ее передернуло. — Или он высасывает человека, как паук муху?

— Ты действительно хочешь это знать? — поинтересовался Эрвин.

— Нет… Ты прав. Идем.

— Мы и так идем. А я бы хотел знать, что у него там. Но я не знаю.

Они по-прежнему двигались двумя параллельными связками — короткой слева, и длинной справа, но уже не такой длинной, как вначале. Юст по-прежнему держался четвертым.

К полудню дождь пошел сильнее. Болото раскисало, рябые лужи не желали впитываться в водорослевый ковер. Эрвину все чаще приходилось останавливаться, подтаскивать к себе ящик и избавляться от накопившейся в нем дождевой воды. Крышку с ящика он снял, пресную воду объявил драгоценностью, пил сам и заставлял пить Кристи, несмотря на ее уверения в том, что ее ничуть не мучит жажда. Опустошив ящик и завалив его набок, он взбирался на него, высматривая бо-дее надежный путь. Иногда он надолго задумывался, пытаясь сориентироваться по сторонам света, и, случалось, командовал взять общее направление чуть правее или левее, но особой уверенности в его голосе не было. Шестеро справа продолжали держаться в одной-двух сотнях шагов и чутко реагировали на изменение курса. По-видимому, Юст не доверял своим способностям ориентироваться.

— Что это? — спросила Кристи.

Их путь пересекала широкая грязевая полоса — но не полынья, как определил Эрвин, осторожно приблизившись и попробовав полосу шестом. Водорослевый ковер имелся и в полосе — но растрепанный, вдавленный, перемешанный с бурой грязью. Кое-где побулькивали пузырьки выходящего из глубины болотного газа. Казалось, громадная змея толщиной с вагон протащила здесь по болоту свое тело.

— Глупости, — буркнул Эрвин, услышав мнение Кристи. — Гигантских змей тут нет. Стадо каких-нибудь животных — другое дело. Это может быть. Натоптали.

На ту сторону перебрались по шестам, кинув их поперек грязевой полосы. Это оказалось даже более простым делом, нежели показалось вначале. Хищный лиловый язык, рисовавшийся воображению Кристи, пока она переползала на ту сторону, не выметнулся прямо из-под нее, не схватил, не уволок в топь. Лишь гораздо левее переправы из грязи вроде бы ненадолго высунулось что-то округлое, не очень большое, и скрылось без звука. Эрвин не был уверен, что это не игра воображения.

На всякий случай все же отошли от полосы подальше и уже там отдыхали на ящике, дожидаясь, когда переправятся люди Юста. И снова начался поход под дождем — нудный, нескончаемый, выматывающий. Чавкал и качался под ногами зыбун, болото равнодушно разрешало людям углубляться в него все дальше и дальше.

Поднять ногу, перенести на полметра вперед, опустить… Поднять — перенести — опустить. С чмоканьем вырвать мокроступ из вязкого капкана, потыкать перед собой шестом, и опять: поднять — перенести — опустить, поднять — перенести — опустить…