Юрий Нестеренко: Искушение

- Я уже говорил вашему Советнику - я пришел не судить людей, а разделить с ними их судьбу. Если надо, я готов умереть.

- Да никому, черт возьми, не нужна ваша смерть! И никого вы своим геройством не потрясете! Шесть миллиардов уже умерли. Я только пытаюсь донести до вас простую мысль, что необходимо жертвовать второстепенным ради главного, и что этим главным является спасение человечества!

- Откуда вы знаете, что является главным? Возможно, в нынешней ситуации есть и ваша вина. Если бы вы не выгнали на строительство убежищ всех от мала до велика, то, возможно, сейчас у вас было бы больше полноценных мужчин и женщин.

- Может быть, в какой-то степени вы и правы, - неожиданно спокойно согласился Координатор. - Теоретически. Сейчас, когда известны все последствия, когда мы знаем, каким именно поражающим воздействиям подвергся город, можно рассуждать подобным образом. Но вы забываете, что, во-первых, основную дозу люди получили в первые дни, когда мы еще не контролировали город. Во-вторых, эти чертовы убежища кто-то должен был строить. Если бы их строили не все, то и хватило бы их не на всех. Как вы себе представляете эту процедуру отделения чистых от нечистых? По-вашему, люди согласились бы строить убежища, зная, что сами они обречены на смерть, а места в убежищах займут некие элитные производители?

- Я понимаю, все не так просто...

- Понимаете? Да что вы вообще понимаете?! Из-за каких-то эфемерных абстракций вы присвоили себе право решать судьбу человечества. Это грех гордыни, священник!

- Разве хранить верность данному слову - это гордыня?

- Да кого теперь волнует ваше слово? Мировая война - это форсмажорное обстоятельство, отменяющее любые контракты!

- Я приносил обет не миру, а Богу.

Координатор тяжело выдохнул.

- Опять все сначала. Но ведь вы же не получили от бога пакет с предписанием не допустить возрождения человечества! В таком случае почему бы вам не поступить по принципу отказа от необратимых действий? Ведь если ваш бог так непременно хочет истребить человечество, он легко сможет сделать это и без вашей помощи.

- Он также легко может и спасти его, - возразил отец Петр.

- Черт подери! - Координатор грохнул кулаком по столу. - Да, черт, черт, черт, и нечего морщиться, ханжа несчастный! В кои веки раз, после инквизиции, после крестовых походов, после всех столетий мракобесия служитель церкви может принести реальную пользу человечеству - и вот что мы получаем! Все та же лицемерная демагогия! Но не думаете же вы, в конце концов, что мы станем считаться с вашими бреднями! - правитель Колонии нажал кнопку селектора. - Охрана!

- Вы намерены меня арестовать? - печально улыбнулся священник. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались трое вооруженных колонистов.

- По законам Колонии я должен был бы вас повесить за злостный саботаж. Но вместо этого я вынужден беречь вас, как зеницу ока. Я начинаю опасаться, как бы вы чего с собой не сделали, дабы проблема отпала сама собой. Как там это у вас называется? Умерщвление плоти? Капрал, доставьте этого субъекта в первый лазарет под полный контроль. Я передам доктору инструкции.

Через два часа в подземной комнате по соседству с кабинетом Координатора, служившей для заседаний администрации, собрались Советники. Правитель Колонии занял свое кресло последним.

- Ситуация вам известна, - сказал он, - я слушаю ваши предложения.

- Насколько я понимаю, речь идет о том, как убедить этого монаха оплодотворить наших женщин, - констатировал Советник по информации.

- Убедить, или заставить, или что-нибудь еще, - нетерпеливо произнес Координатор. - Главное - достигнуть конечной цели.

- Вряд ли удастся его убедить - подал голос Советник по культуре. Если сначала он еще колебался, то теперь, столкнувшись с угрозами и насилием, очевидно, окончательно утвердился в своем выборе. У человека с религиозным сознанием другая шкала ценностей.

- Да уж, я знаю этих фанатиков, - подтвердил Советник по информации. - Небось воображает себя новым христианским мучеником.

- По-вашему, не стоило на него давить? - пожал плечами Координатор. Что ж, я не привык упрашивать саботажников. Но ведь и у вас, Клод, ничего не вышло.

- Боюсь, здесь бессильны любые формы убеждения, - ответил Советник по культуре. - Философия - такая область, где истина в принципе неустановима. Нельзя логически опровергнуть веру. Правда, ее может сломать сильное потрясение, но вряд ли переживших гибель человечества можно еще чем-то потрясти.