Юрий Нестеренко: В двух шагах от моря

-- Нет, это нельзя так оставлять, -- кипятилась Магда. -- Если каждый станет жульничать...

-- То ровным счетом ничего не изменится, -- перебил их Дэвид. Магда невольно поперхнулась и уставилась на него. Эдвард тоже повернул голову.

-- Вы на себя-то посмотрите, -- продолжал Дэвид все тем же спокойным тоном. -- Готовы в глотку друг другу вцепиться, выясняя, кто у кого украл город, где лучше климат и больше жителей... Климат сейчас везде одинаковый, и число жителей тоже. Но самое смешное, что вы, похоже, уже всерьез вообразили себя собственниками этих радиоактивных развалин.

-- Ннуу... -- протянул Джордж.

-- Я иногда думаю, -- Дэвид не обратил на него внимания, -- жив ли еще Президент. Тогда ему было 57, сейчас, значит, 77... вполне мог дожить. Уж он-то наверняка сидел в бункере еще тогда, когда наши самолеты атаковали китайские силы вторжения в Тайваньском проливе. И вполне возможно, что он сейчас занимается тем же, что и вы. Кучка старых маразматиков в выцветших мундирах сидит над стратегической картой и играет на куски Америки... Надо признать, юридически у них для этого чуть-чуть больше оснований, чем у вас. Но фактически это, разумеется, точно такая же чушь. У них теперь не больше вашего шансов властвовать над этими городами -- или хотя бы просто увидеть их.

-- Ну, Дэйв, надо же нам чем-то заниматься, -- сформулировал наконец свою мысль Джордж.

-- Стоило спасать жизнь, чтобы тратить ее на игру в карты и грызню из-за несуществующих городов?

-- Можно подумать, то, чем занимаешься ты, умнее! -- перешла в наступление Магда. -- Сидишь тут, листаешь старые журнальчики...

-- Ты прекрасно знаешь, что я пишу монографию о последнем периоде американской истории, -- неприязненно ответил Дэвид.

-- Ну и кому она на хрен нужна, эта твоя монография? Через десять лет, если доживешь, сам же ей подотрешься.

"Сука, -- устало подумал Дэвид. -- Старая жирная развратная корова. Боже, до чего же у нее мерзкий голос. "

-- Видишь ли, Магда, -- ровно сказал он, -- для всякого мыслящего существа научная и творческая деятельность самоценны. Но, поскольку ты не относишься к мыслящим существам, тебе этого не понять.

-- Эй, мистер, вы оскорбляете мою жену, -- набычился Джордж.

-- Ах, да! -- воскликнул Дэвид тоном театрального раскаяния. -- Прошу прощения, Джордж. Прошу прощения, Эдвард. Прошу прощения, Томас. Это все, Магда, или в число твоих "мужей" уже входит и Арни?

-- Ну, знаешь! -- Джордж вскочил с места.

-- Правило номер один, -- с усмешкой напомнил Дэвид, -- ни один из нас ни при каких обстоятельствах не применит первым физического насилия к другому. Ты прекрасно знаешь, что бывает в противном случае. И вообще, какие претензии? Единственный мой тезис, который не является общеизвестной истиной, я сформулировал в виде вопроса.

-- Не обращайте на него внимания, -- посоветовал Эдвард, -- он просто завидует.

-- Трезвенник не завидует пьянице, -- повторил Дэвид в который уже раз. -- И вообще, даже если бы я не был противником секса -- глядя на вас, я бы им стал.

-- Между прочим, он не так уж неправ, -- изрек вдруг Томас. -- Я имею в виду, насчет Арни. Нет, конечно, Арни не трахнет собственную мать ("Я и сам в последнее время делаю это через силу", -- мысленно добавил он, брезгливо глядя на расплывшуюся фигуру Магды), но вот насчет Элис я не уверен. За парнем нужен глаз да глаз.

-- А если даже он ее и трахнет, что с того? -- неожиданно спокойно заявила Магда.

-- Но ведь он ее родной брат! -- чуть не задохнулся от возмущения Томас.

-- Дети Адама и Евы тоже были родными братьями и сестрами, -- ответила Магда. -- По-твоему, в этой норе откуда-то может появиться посторонняя девушка? А парню уже 22, и он все еще девственник.

-- Мне 45, и я девственник, -- парировал Дэвид. -- И прекрасно себя чувствую.

-- Сдается мне, Томми, -- продолжала Магда, в упор глядя на Хорсмэна, -- Арни заботит тебя только потому, что ты сам непрочь поразвлечься с Элис.

-- Уж не ревнуешь ли ты, Магда? -- криво усмехнулся Томас.

-- Это тебя-то? Не смеши. Просто интересуюсь, откуда у тебя вдруг такая трогательная забота о девичьей чести.

-- Так ведь... никто не знает, чья она дочь, -- нашел убедительный аргумент Томас. -- Может, и моя. Вероятность 33%, как-никак. Имеет право отец позаботиться о собственной дочери?

-- Если она -- твоя дочь, то Арни ее брат только наполовину, -возразила Магда. -- Это даже лучше, чем если она дочь Эдварда, который, как-никак, приходится Арни дядей. Хотя, конечно, остается еще шанс, что она дочь Джорджа... Сколько, говоришь, выходит процентов? 33? Мне всегда казалось, что меньше. Процентов двадцать, от силы. А то и пятнадцать.