Дмитрий Шагаев - Шаг в бездну

Протянулось секундное молчание.

— Дело в том, — неловко произнес голос, — что он забрал оружие. И все четверо сейчас находятся вместе с ним в качестве заложников…

У Йейтса начали округляться глаза. Он на мгновение почувствовал, что теряет дар речи.

— Ну-ка, повтори, что там произошло?..

— Заложники, господин Райзо. Все четверо.

Йейтс шумно выдохнул, подавляя острое желание грохнуть кулаком по столу. Что тут скажешь: отличное продолжение отличного дня.

— Значит так. Пошли туда группу… — он вдруг замолчал, задумавшись. — Нет, никого не посылай. Просто не дай ему выйти оттуда. Я думаю, можно обойтись без стрельбы.

Он отключил коммуникатор и потер переносицу, устало вздохнув. Посмотрел на голографический пейзаж на стене. Луговую траву и пышные кроны деревьев лениво шевелил ветер; где-то вдалеке виднелись две человеческие фигурки, неспешно идущие к горизонту. Не тратя больше времени, Йейтс скопировал данные на свой карманный голопроектор, выключил настольный и, поднявшись с кресла, вышел из кабинета прочь.

Тем временем, в месте, которое традиционно можно было назвать "участком" или же "отделением" — да как угодно, суть от этого не меняется, — Проводник молча наблюдал за четырьмя людьми в камере. Они в свою очередь смотрели на него. Трое, конечно же, очухались, но видок у них был тот еще — мрачные, напряженные лица с кровоподтеками от ударов шлема, потрепанная, с недостающими пуговицами форма "безопасников". Тут же, в соседней камере сидело еще шесть человек, периодически отпускавшие непонятные Проводнику реплики в адрес этой четверки. Он догадывался, что могли говорить арестанты, но его это мало интересовало. Что же в действительности его интересовало, так это где сейчас Кореллия и как до нее добраться, не зная ни языка, ни архитектуры станции. Он, конечно, мог бы постараться объяснить "на пальцах" что ему нужно, но не видел смысла в пустой трате времени: стоит ему лишь выйти отсюда, как тут же он будет окружен.

Само отделение было сравнительно небольшим: холл, пара офисов и восемь камер, три из которых сейчас были заняты. В последнюю он завел тех, кто оставался в офисах. Единственным выходом отсюда была прозрачная дверь, которую Проводник предусмотрительно вывел из строя. По ту сторону уже давно ждали остальные "безопасники" — он это знал. Оставалось только узнать, как унести отсюда ноги.

Дверь тесной одиночной камеры открылась. Кореллия не без интереса посмотрела на гостя, принесшего ей то, что нужно. Йейтс вошел в камеру и охранник — теперь один — закрыл за ним дверь.

— Убавил охрану? — участливо поинтересовалась она.

— Это не имеет отношения к делу, — сухо ответил Йейтс. — Твой друг там наворопятил дел, так что я даже не знаю кто из вас хуже — ты со своими фокусами, или он, разгуливающий по станции с оружием наперевес.

— Не разгуливает, — заметила она. — Он сидит в отделении с твоими людьми. Разве не так?

Йейтс скривился, будто она учила его как надо работать.

— Я еще не привык к тому, что ты читаешь мысли. — Он помолчал. — Тогда ты уже знаешь, что тебе придется делать.

— Показывай.

Йейтс без лишних слов включил голопроектор. Показалась та же картинка, что была в его кабинете: полупрозрачный прямоугольник со значками. Нажав на значок корабля, Йейтс показал ей данные.

— Двадцать человек, — произнес он, указав на снимки, появившиеся теперь вместо списка, — выбирай любого.

Кореллия бегло осмотрела изображения совершенно непохожих друг на друга мужчин и почти сразу нашла нужного человека. Короткая стрижка, безразличное, ничем непримечательное лицо, кроме разве что мелкого шрама на левой щеке.

— Вот этот, — Кореллия указала на нужное изображение.

— Так… давай посмотрим, — произнес Йейтс, скорее обращаясь к себе, и нажал на снимок.

Открылось новое окно с данными пилота. Информации было немного: фотография, идентификационный номер, тип корабля и маршрут. По всему выходило, что пилот прилетел на гражданском звездолете с той же станции, что и Кореллия с Проводником, однако в графе "ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ" стоял издевательский прочерк.

Вздохнув, Кореллия взглянула на Йейтса.

— Это очень мило, дорогой, но почему не указано место, куда он полетел?

— Потому, что он никуда не улетал. Он здесь, на станции.

— Отлично! — в ее голосе прибавилось оптимизма. — Значит, тебе осталось совсем ничего: найти его.

Йейтс ничего не сказал, но посмотрел на нее взглядом полным нескрываемой ненависти.