Александр Колпаков: Альфа Эридана

"Паллада" мчалась через космос, развивая скорость в "семь девяток после нуля".

Руссов был счастлив. Он снова плыл по безбрежному океану пространства-времени. Голубоватые огоньки уходящих назад звезд приятельски подмигивали с боковых экранов, в то время как гигантский вогнутый экран радара грозил ему черным мраком бесконечности, а успокоительная мелодия, лившаяся из приборов охраны электронных связей, казалось, говорила: "Мы на страже, сын Разума… бесконечность склоняется у твоих ног". Еле уловимый бас квантовых генераторов напоминал о десяти миллиардах киловатт энергии внутринуклонного распада, ежеминутно преобразуемых в бешено рвущийся реактивный луч радиоквантов. Звуковой генератор гравиметра самозабвенно тянул бархатистое "ре", сообщая об отсутствии тяготеющих масс на расстоянии по крайней мере десятка световых лет. На экране главного обзора еле угадывались тускло-багровые пятна: то светили из неизмеримых далей инфракрасные звезды, ставшие видимыми благодаря доплеровскому смещению спектральных линий. Релятивистские часы, соединенные со счетчиком звездных скоростей, каждый час издавали тонкий звук, словно удивляясь тому, что на Земле за эти же шестьдесят минут истекло 20 суток!

…Звездолет заканчивал этап торможения, оставив позади себя почти двадцать два парсека. Пространство вокруг "Паллады" как бы "прогибалось" изнемогая под действием чудовищной эквивалентной массы [Эквивалентная масса — масса, возникающая при огромном выделении энергии при торможении звездолета согласно знаменитому закону взаимосвязи массы и энергии, открытому Эйнштейном.], порождающей мгновенное поле тяготения, в сотни раз более напряженное, чем сила тяжести у поверхности Земли.

Жизнь экипажа текла с размеренностью хорошо отрегулированного механизма. Совершенная система электронных автоматов с безупречной точностью вела корабль по курсу, и спутники Руссова спокойно, точно они не покидали Землю, делили свое время между трудом, отдыхом и сном. Ровно в шесть часов "утра" мелодично звучал гонг — обитатели звездолета собирались в павильоне гигиены. Гимнастика, освежающие ванны и излучения, простая сытная пища прекрасно настраивали людей к началу трудового дня.

Штурманы и механики, инженеры и пилоты осматривали приборы и механизмы. Астроном терпеливо проверял координаты Альфы Эридана, зеленый диск которой все ярче разгорался на экранах. Математик и два его помощника-программиста в сотый, наверное, раз уточняли программу маршрута и команды аварийным роботам на случай непредвиденных осложнений. Главный пилот Варен, белокурый бронзовый атлет, мурлыкая песенку, сосредоточенно чертил кривые вероятностных погрешностей, чтобы внести поправки в дневниковые записи автомата. Ученые работали в салоне-информарии, готовясь к исследованию другого мира.

Руссов еще в Городе Вечности изучил сложную астронавигационную технику восьмого тысячелетия. К концу перелета Руссов в совершенстве владел астронавигационными приборами и механизмами "Паллады". И когда на Земле истекало седьмое десятилетие, что соответствовало пятьдесят четвертым суткам в собственном времени корабля, а на главном экране уже ярко пылал зеленый диск Альфы Эридана, он уверенно встал у пульта рядом с Вареном, чтобы вывести "Палладу" на стационарную орбиту одной из шести планет, действительно обнаруженных здесь, как и предсказывали астрономы Земли.

"Вечерами", после обеда и отдыха, астронавты собирались в большом круглом зале, где были бассейн с голубоватой водой, пахнущей свежестью морских просторов; небольшой сад, кусочек земных субтропиков; спортивная площадка, музыкальные инструменты, настольные игры. Почти ежедневно космонавты устраивали концерты, декламировали древних и современных поэтов, читали отрывки из любимых произведений, музицировали, разыгрывали веселые сценки.

Однажды вечером особенно шумный успех выпал на долю электронного инженера Жонта и телефотографа Светланы Сергеевой. Когда Жонт взял первые аккорды, раздалась музыка, звучная и сильная, как гармония небесных сфер. Грудной голос Светланы влился в музыку аккомпанемента так незаметно, что Руссов не мог определить, в какой момент это произошло. Он просто упивался светлыми, чистыми звуками. Мелодия то стихала, то усиливалась, как шум крыльев раненой птицы. Импровизация закончилась ярким каскадом музыкальных аккордов.

Дружный всплеск аплодисментов вызвал на раскрасневшемся лице Светланы радостную улыбку. С неожиданным изумлением Руссов понял, что люди восьмого тысячелетия при всем своем совершенстве просты и незатейливы, как ветерок в степях его родины.