Стефан Вюль - Одиссея для двоих

Они стащили шлемы, и Мишель утопил акваланги в болоте. Потом взвалил на спину оба рюкзака и подал девушке руку.

Беглецы нырнули в темноту под колоссальными кронами деревьев. Из покрытой перегнившими прошлогодними листьями почвы торчали корни и острые камни и царапали их босые ноги. Потом они вышли на поляну — но и здесь идти было не легче: высокая трава путалась в ногах. Да, пробираться через лесные заросли оказалось гораздо труднее, чем преодолевать озерные пучины.

Молодые люди все дальше углублялись в джунгли. Под пологом леса стоял густой удушливый запах плесени, гнили, ночных цветов-орхидей с их ядовитым ароматом. Инесс задыхалась, ноги ее были изранены, она изнемогала. А бесчувственный Мишель тащил ее за собой, не обращая внимания на стоны измученной девушки. Он почти бежал, и листья, ветки и липкие лианы хлестали их по лицам.

Вдруг молодые люди с разбегу влетели в какую-то смрадную клоаку. Потревоженные болотные жители подняли дикий гвалт. Их утробное карканье и квакающий лай оглушали.

И тут увязших в клейкой грязи молодых людей ослепило полыхнувшее вдруг в небе алое зарево. На его фоне резко вырисовывались причудливые черные контуры крон огромных деревьев.

А через минуту налетел чудовищной силы грохот взрыва. Его раскаты долго отдавались эхом в окрестностях. Сверху со свистом посыпались какие-то тяжелые предметы, наверное, осколки взрыва. Послышались тяжелые удары о землю, плеск, треск ломаемых ветвей.

— Справедливость восторжествовала, — сказал Мишель, когда раскаты грозного эха затихли вдали. — Во всяком случае — здесь. Но наверняка есть еще и другие гнезда…

Наступила тишина.

А ведь кроме них, подумал Мишель, в здании находились, несомненно, и другие люди, ни в чем не повинные. Может быть, где-нибудь там, в какой-нибудь банке, хранился и мозг несчастного Иоганна. И вот взрыв дело его рук — уничтожил вместе с цеподами и их пленников. Тем не менее, даже если бы он был на все сто процентов уверен в этом, все равно поступил бы так же. Другого выхода просто не было. Чтобы побег удался, чтобы правда о страшном заговоре дошла до людей, это осиное гнездо следовало уничтожить, стереть с лица планеты.

Он заплакал. Плакал — и радовался, что в кромешной тьме Инесс не видит его слез. Он помог выбраться из вонючей ямы своей спутнице, усадил ее на ствол упавшего дерева и сам сел рядом. После долгого молчания он вздохнул и сказал бесцветным голосом:

— Извини, что пришлось тебя тащить волоком. Берега озера сейчас наверняка засыпаны обломками. Теперь идти будет легче: можно включить фонари. Да, кстати…

Он зажег фонарик и достал аптечку. Ноги девушки были в крови, сочившейся из множества ранок и царапин. Прежде всего Мишель старательно протер ноги девушки спиртом, затем смазал царапины антисептической жидкостью, а ранки заклеил пластырем. Несколько капель антисептика он пустил ей в глаза и тщательно осмотрел руки: нет ли ранок на них. Наконец он вытряхнул из ампулки две таблетки и велел девушке проглотить их. Только после этого он занялся собой. Растираясь спиртом, он говорил:

— Должен признаться, положение наше безнадежно. Можно сказать, совершенно безнадежно. Мы с тобой находимся в самом сердце совершенно неизвестной нам страны. Что же касается антисептических средств — это элементарная предосторожность: неизвестно, какую заразу можно подцепить в этих джунглях. Микроорганизмы — сейчас самые опасные наши противники. Кроме них, нам опасны только крупные животные. О местных хищниках я почти ничего не знаю. До сих пор нам везло: преодолели озеро и добрый километр джунглей и не встретили ни одного опасного зверя. Должен признать, что уже только это можно считать чудом…

Девушка молча слушала. В рассеянном свете фонарика ее лицо, даже забрызганное грязью, было прекрасно.

— …И все-таки я не теряю надежды, — заключил Мишель. — А знаешь почему? Мы с тобой вырвались из тюрьмы худшей, чем все джунгли Вселенной, вместе взятые. После этого мне все кажется возможным.

И он рассказал ей обо всем, начиная с момента пробуждения в ипостаси одинокого и беспомощного обнаженного мозга.

Его рассказ привел девушку в ужас. С ее губ то и дело готов был сорваться вопрос или изумленное восклицание, но она сдерживалась. Ни разу в ее глазах не мелькнуло ни тени сомнения в правдивости его рассказа: паук с человечьей головой был подтверждением самой бредовой истории.

Не прерывая рассказа, Мишель достал из рюкзака бутыль с розоватой жидкостью и принялся смазывать этой жидкостью ноги девушки.