- Да пошел ты!! - я аккуратно, даже без злобы, положил трубку на рычаг.
Когда я запирал дверь на наружный замок, в квартире опять зазвенело.
У поворота около булочной ко мне пристал какой-то пьяный пролетарий в разодранной синей, куртке из болньи и, ссылаясь на "чрезвычайно затруднительное материальное положение", стал требовать денег на опохмел.
- Земляк, помогай - никакой возможности нет выжить, - пролетарий неожиданно сменил тон и лексику, все больше наваливаясь на меня. Из его безобразной пасти несло чем-то вроде смеси дешевой водки и дорогого одеколона, а правый верхний резец был золотым, что меня немало удивило.
- На, дятел, держи... - я сунул в немытый кулак алкоголика мятую купюру и приготовился драться.
Дядька, однако, не отреагировал на "дятла" и тихонько заковылял в сторону винного.
Неприятно, конечно, но не в первый же раз
Район наш далеко от центра, живут здесь, в основном, рабочие с окрестных заводов. Старые дома, еще довоенной постройки - раньше это был далекий пригород, куда выселяли неугодных властям. Вечерами народ развлекается кто во что горазд, но наиболее распространенная забава что-то вроде соревнований на выживаемость. Вот и вчера над пустырем гремело, какие-то дикие голоса в отдалении орали матерно, так, что в ответ лаяли собаки, и под конец забухали пистолеты.
В подземном переходе опять темно, но тепло. На днях только поменяли все лампы, но во вчерашней схватке, видимо, их снова перебили. А вот остановить метро у местных боевиков сил пока не хватает.
Я толкнул прозрачную дверь, и тут почувствовал, что кто-то напирает сзади. Это было странно, потому что в переходе почти никого не было. Выяснить в чем дело, я не успел - в левом боку что-то неприятно кольнуло, хрустнула хрупкая ледяная игла, и я начал проваливаться в темное и холодное марево. Где-то рядом промелькнула темно-синяя шуршащая ткань, какая-то девчонка закричала "Дяденька, дяденька упал!" - и стало темно . 1. Книга о Вратах
Проходят дни, годы, и
человек умирает. В агонии
он спрашивает: "Возможно
ли, что за все годы, пока
я ждал, ни один человек
не пожелал войти, кроме
меня?" Страж отвечает:
"Никто не пожелал войти,
потому что эти врата были
предназначены только для
тебя. Теперь я их закрою"
Хорхе Луис Борхес, "О
Честертоне"
Я очнулся довольно быстро - так мне, по крайней мере, показалось. Болел левый бок, по левой же руке бежал какой-то неприятный липкий холодок - я ощупал болевшую кисть свободной рукой и обо что-то уколол палец. С трудом разлепив глаза, посмотрел на руки. Командирские часы, доставшиеся в наследство от недавно умершего деда, были разбиты и стрелка торчала вверх видимо, кто-то задел ногой.
Только тут я заметил, что лежу уже не там, где упал, а под неработающими разменными автоматами. Неподалеку на корточках сидела девочка лет пяти и с явным любопытством за мной наблюдала.
- А тетенька доктор сейчас придет, - сообщила девочка, - тетенька доктор сказала, что она должна полицейских позвать, что это Вас кто-то так специально толкнул, а полицаи приедут, они во всем разберутся, у них это быстро. А что часы Вы сломали, так это ничего. Тетенька доктор сказала, что рука у Вас целая, перелома нет - так, порезы одни. Может, сказала, стекла от часов в порезах есть. И все.
- А ты тут чего делаешь? - слова выходили из меня как неживые.
- А я тут разговариваю.
- Много?
- Разговариваю?..
- Нет, порезов много?
- А тетенька доктор не сказала - сказала, что у нее бинтов не осталось почти после вчерашней ночи, когда дяденьки из пистолета стреляли за углом, сказала, что устала уже, что пусть Карета разбирается, или полиция.
А зачем полиция-то? Полиция совсем незачем, я ж тогда не успею никуда, и плакал тогда мой курсовой.
- А доктор давно ушла? - с тайной надеждой на лучшее спросил я у девочки.
- А я не знаю, а часы у Вас сломатые - и я времени не видела. Но Вы не волнуйтесь, она вернется скоро.
Лучше она б и не приходила никогда... Я попытался подняться, и не смог - ноги скользили и любое напряжение отдавалось в боку.
- А Вы лежите, лежите, это полезно Вам, так тетенька доктор говорила. Она еще мне велела за Вами приглядывать, а то, говорит, еще сбежит, говорит, а мне отвечай.
Ну да, с таким присмотром я не вырвусь никогда.
И тут тетенька доктор и вправду вернулась.
Тетенька была года на два младше меня и работала в медпункте метро, видимо, первый год, сразу по окончании института. Обута она была в мягкие яловые армейские сапоги, а остального я снизу разглядеть не мог.
Читать дальше