Антон Никитин - Предательство

Антон Никитин

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Предательство приходило ко мне не раз.

Впервые я встретился с его искушением много лет назад, еще когда служил телохранителем. Хозяин, достопочтенный Маруф, действительно нуждался в охране, Сейчас многие позволяют себе заводить телохранителей, считая, видно, что это приближает их к богачам и властителям, и делает их самих богаче. В то время эти глупые домыслы еще не успели распространиться по свету и добрые мусульмане не тешили себя бесполезными мечтами: все были тверды в вере, и знали, что Аллах отпускает каждому столько, сколько тот заслуживает. Хозяин мой был вполне благочестив, и, хотя злые языки поговаривали, что он нажил свои несметные богатства нечестным путем, но никто этому не верил. Слышал я также, и не раз, что несколько лет назад хозяин мой был башмачником, и сумел разбогатеть за один день, и происхождение его сокровищ никому не известно, но мало ли что болтают на базарах? С тех пор я побывал во многих краях, но и за морем, где неверные живут в тесных каменных глыбах, и в далекой стране, где мудрецы поклоняются шестируким идолам, и откуда привозят к нам шелк, я не видел ни одного честного торговца.

Хозяин наш был и мудр и добр, только одно сомнение снедало мою душу: жаркие дни и холодные ночи расшатали мою память, и она треснула, как камень, лежащий в пустыне: я не помнил уже, как я попал к своему хозяину, из какой страны я пришел к нему, как звались отец мой и мать, а мое имя мне было уже не нужно.

Сперва я думал, что болезнь моя так мучительна из-за моих грехов, но со временем я понял, что здесь не обошлось без колдовства, и стал присматриваться к окружавшим меня людям, чтобы по едва видимым приметам, по преступной искре, мелькнувшей у кого-нибудь во взоре, по тревожной печали, грызущей сердце, узнать собрата по несчастью, или разоблачить злоумышленника.

Мне стало казаться, что я - законный сын султана, украденный в детстве, что злодей, бросивший меня на произвол судьбы, только ждет моей смерти, чтобы захватить трон, и ходит где-то поблизости, я чувствовал его взгляд все время, даже во сне.

Мне снилось, что я живу во дворце, более богатом, чем дворец моего господина, что моя старшая жена более красива, чем его, и что власть моя безгранична.

День за днем я не мог открыть тайны своего падения.

Только один человек казался мне подозрительным: он тоже искал кого-то и тоже служил в охране. Однажды ночью мне удалось застать его врасплох, и, приставив меч к его горлу, я потребовал от него правды. Я ошибся: и его томил тот же недуг. С той ночи мы стали друзьями и долго не расставались. Дружба наша была крепка, а редкие размолвки были вызваны его высокомерием: я не мог смириться с тем, что он тоже не раз примерял к себе дворец султана.

Мы стали вместе искать сведущего человека, и однажды некий книжник, заросший пылью и изъеденный червями, выслушав нас, сказал, что подобные нам всегда назывались порождением демонов, и его проклятие ложилось и на нас, и на род наш.

На следущее утро книжника нашли мертвым в его лавке. Кто-то расправился с ним, и жестокость убийцы была необыкновенной. Впрочем, поговаривали, что книжник не соблюдал заповедей, и был близок с дьяволами. Мы с другом ни о чем не жалели.

Все только и говорили, что об этом убийстве, достопочтенный Маруф, как нам показалось, был очень напуган, и нанял еще двадцать охранников.

Ночью мой друг сумел меня убедить в том, что именно Маруф опоил нас зельем, чтобы потом сделать нас охранниками. Какое наслаждение должен был испытывать этот нечестивец, повелевая высокопоставленными и обращаясь с ними, как с рабами!

Мы не откладывали своей мести. Маруф ничего не сказал нам даже под страхом смерти. Не думая, уже почти машинально, мы убили его, и срезали ему лицо.

После этого мы с другом отправились на поиски Родины.

Мы пересекли море и попали в страшную северную страну неверных, где никто не понимал нашего языка. После долгих скитаний мы пришли в край, где нас считали врагами, и мы поспешили вернуться к морю. Мы нищенствовали, пытались добыть себе пропитание мечом , но Аллах покинул нас. Однажды ночью мой друг бежал от меня, захватив с собой все наши припасы, и этим же утром меня схватили и я снова потерял свободу.

В тюрьме мне удалось завоевать расположение начальства, потому что я выдал человека, готовившегося к побегу (он считал, что я не понимаю языка, а я уже понимал его). Добившись снисходительности, я усыпил их бдительность, сделав вид, что отрекся от Великого и Всеблагого Аллаха и поверил в их идола. Радость их была недолгой, они стали выпускать меня в город, и один раз я так и не вернулся.