Роберт Силверберг - Другие тени Земли

Мэр промычал что-то нечленораздельное.

— Не беспокойтесь, — сказал Брайс. — Вот вам слуховой аппарат, я скажу вам все, что надо. Сосредоточьтесь на том, чтобы говорить внятно и смотреть в камеру. Если вы будете дергаться, словно испуганный кролик, нам всем конец. Если вы будете выглядеть спокойным, мы, может быть, и выпутаемся.

Мэр закрыл лицо руками.

Тед Камакура шепнул:

— Нельзя выпускать его в эфир, Тим! Он сломался, и это будет заметно!

— Мэр города обязательно должен показаться, — возразил Брайс, — Дай ему двойную дозу возбуждающего. Пускай произнесет одну единственную речь и отправляется домой.

— А кто тогда будет говорить потом? — спросил Камакура. — Ты? Я? Шеф полиции Деннисон?

— Не знаю, — протянул Брайс. — Нам нужен авторитетный человек, чтобы выступать примерно каждые полчаса, и будь я проклят, если у меня есть для этого время. Или у тебя. А Деннисон…

— Могу я предложить кое-что, джентльмены? — это был старый космический волк Браскет. — Я хочу предложить себя в качестве информатора. Вы согласитесь, что у меня довольно большой авторитет. И я привык разговаривать с людьми.

Брайс с ходу отмел эту идею. Этого чокнутого правого, этого сочинителя страстных бредовых посланий в каждую газету штата, этого современного Пола Ревира? Его — в информаторы? Однако, подумав, он согласился. Никто по-настоящему не обращает внимания на такие крайние политические взгляды. Пожалуй, девять из десяти жителей Сан-Франциско, если не все десять, видят в Браскете всего-навсего героя Первой Экспедиции на Марс. Командор был старым конем чистых кровей, элегантный, подтянутый, свежий. Глубокий голос, немигающие глаза. Воплощение силы и уверенности.

Брайс сказал:

— Командор Браскет, если мы сделаем вас Председателем Комитета Общественного Спасения…

У Камакуры перехватило дыхание.

— …могу ли я быть уверен, что заявления, которые вы будете делать с экрана, будут строго ограничены рамками решений, вырабатываемых Комитетом в целом?

Командор Браскет холодно усмехнулся:

— Вы хотите, чтобы я был вашим ставленником, так?

. — Нашим информатором с официальным титулом Председателя.

— Как я сказал: ставленником. Хорошо, я согласен. Я буду послушно открывать и закрывать рот, словно марионетка, и не позволю себе своих радикальных экстремистских высказываний. Вы ведь этого хотите?

— Я полагаю, мы верно поняли друг друга, — сказал Брайс и улыбнулся, получив в ответ на удивление теплую улыбку.

Он нажал клавишу на панели информационного устройства. Кто-то, находящийся восемью этажами ниже, откликнулся, и Брайс спросил:

— Что нового говорят анализы?

— Я переключу вас на доктора Мэдисона.

На экране возник доктор Мэдисон: пухлый краснолицый мужчина, похожий на торговца пивом. Он возглавлял отделение радиоизотопов и знал свое дело.

— Это действительно водопровод, Тим, — сказал он сразу же, — Мы говорили это еще полтора часа назад, а теперь мы знаем это наверняка. Я выделил следы двух супрессантов мозга и похоже, там есть еще третий. Одно хорошо: все это не смертельно.

— Расскажи мне про них, — попросил Брайс.

— Прежде всего, мы имеем целую кучу производных ацетилхолина, — начал Мэдисон, — которые рассоединяют синапсы и нарушают кратковременную память. Затем имеется еще что-то вроде производного пуромицина, расщепляющего белок, влияющее на РНК памяти и затрагивающее более глубокую память. Подозреваю, что мы можем столкнуться с каким-нибудь новым экспериментальным амнезификатором, с чем-то, чего я пока еще не выделил, способным вызвать повреждения основной моторной памяти. Так что мозг поражается и сверху, и в середине, и в глубине.

— Это многое объясняет. Люди, не помнящие, что они делали вчера, люди, не помнящие взрослую жизнь и те, кто не может вспомнить даже собственного имени… эта штука задевает все уровни.

— В зависимости от метаболизма, возраста, структуры мозга и количества выпитой вчера воды.

— Вода все еще отравленная? — спросил Брайс.

— Я осмелюсь сказать, что нет. Я исследовал пробы воды из районов, близких к месту забора. Там все в порядке. Служба водоснабжения провела проверку по всей линии; они говорят то же самое. Видимо, эта дрянь попала в водопровод вчера утром, дошла до города и теперь вся уже сошла. В трубах может что-нибудь остаться, поэтому с водой пока надо быть поосторожней.

— Что говорит фармакопея о действии этой штуки?

Мэдисон пожал плечами.