Джанет Каган - «Если», 2001 № 01

Некоторая сбивчивость поэтической техники вполне простительна для десятилетнего автора. Зато сколько искреннего чувства и прекрасной мальчишечьей смелости!..

Сережа, автор этих строк, очень вдумчивый и поэтически настроенный человек. Мне он кажется похожим на Кирилку из моей недавней повести «Полосатый жираф Алик» [12] В журнальном варианте («Если» № 3, 1999 г.) повесть печаталась под заголовком «Трава для астероидов». (Прим. ред.) . С такой же ясной душой… А стихи его нравятся мне еще и потому, что напоминают пиратские песни, которые мы сочиняли и распевали под гитару в студенческие годы. Мы — трое друзей, образовавших союз «Братство Веселого Роджера». Витя Бугров, Леня Шубин и я. Где сейчас Леонид, не знаю. А Витя…

Иногда я прихожу к невысокому памятнику среди больших берез и сосен. Достаю плоскую фляжку с коньяком. «Давай, Вить, за все, что было…» Он понимающе смотрит с каменного портрета: «Давай…» А у меня в памяти одна за другой — мелодии песен из нашего флибустьерского цикла…

Ну, чем не Сережина «Каравелла»?

…Потом я завинчиваю пробку и, держась за поясницу, подымаюсь со скамейки. «Размять деревянное тело можно только в пути». И я отправляюсь в путь, чтобы работать дальше. Над фантастической повестью. Над какой еще повестью можно работать после встречи с Виталием Ивановичем Бугровым! Он весь принадлежал и принадлежит великой литературе Фантастике.

…А Сережа по телефону тоже спросил меня о фантастике. О «Голубятне на желтой поляне».

— Скажите, пожалуйста, а вот тот мальчик, Гелька, он разбился, когда сорвался с моста, или остался жив?

— Конечно, остался жив, Сережа! Ты же помнишь, от его удара о землю вспыхнула новая галактика! И Гелька ожил там в образе мальчика, который подружился с ящеркой…

Я не первый раз отвечаю на такой вопрос. И, бывало, говорил, что решать это должны сами читатели. Мол, для того и написан такой неопределенный, многозначительный конец. Но зачем я буду хитрить с мальчиком Сережей, подарившим мне хорошую песню? Я же знаю, что Гелька остался жив, пусть и Сережа знает это наверняка.

А когда он придет в гости, я похвастаюсь новой фантастической повестью — той, которую только что сочинил за компьютером. Там в финале нет никаких загадок, он полностью счастливый, этот финал. Потому что мне захотелось отбросить наконец к чертям подальше все нынешние пакостные проблемы, весь этот криминал, горячие точки, оголтелое вранье и скотское равнодушие людей к себе подобным. Отбросить и написать про нормальную жизнь, где у ребят и взрослых сохранились понимание дружбы, верность слову, любовь и умение выручать друг друга из беды. Понятно, что написать о таком сейчас можно лишь сказку. Но все же это лучше, чем ничего.

Я закончил повесть, выправил на мониторе ошибки и включил принтер, чтобы распечатать текст. Все еще не отвык от мысли, что вещь можно считать полностью написанной лишь тогда, когда она на бумаге.

Старенький «Epson LQ-100», покряхтев, выдавил из себя полторы страницы, затем подвел пунктирную черту и печатать дальше отказался… Про долгую и бесполезную возню с этим скрипучим ящиком можно было бы написать отдельный рассказ, но довольно драм и трагедий. Кончилось тем, что я созвонился со знакомым издательством «Банк культурной информации» (БКИ) и отправился туда с дискетой в кармане. Может быть, оно и к лучшему. Их лазерная машина способна за полчаса выдать «на-гора» то, с чем мой одряхлевший «Эпсон» даже в лучшие времена справлялся за сутки…

Я люблю ходить в издательство БКИ. И потому, что люди там хорошие, и потому еще, что на лестнице этого старинного особняка я как бы окунаюсь в детство…

Кто не знает этот кирпичный, похожий на кремлевский терем дом на улице Розы Люксембург, бывшую дворянскую усадьбу! Когда-то здесь располагалось Облоно — учреждение, которое я терпеть не мог, поскольку оно терпеть не могло меня и мою флотилию «Каравелла» — «организцию, активно противопоставляющую себя советской педагогической системе и нашей славной пионерии». Но сейчас здесь вполне приличное учреждение — Институт археологии. А на втором этаже — то издательство, куда я спешу.