Джанет Каган - «Если», 2001 № 01

Полагаю, читательская аудитория четко разделится на два сектора. Те, кто принял эзотерическое знание как составляющую жизни, будут приятно удивлены. Те, кто держится традиционных ценностей и опасается соприкасаться с любого рода эзотеризмом, скорее всего, отложат роман на дальнюю полку, не дочитав его. Поскольку в наше время тяга к подобным темам необыкновенно велика, новая книга Владимира Михайлова, видимо, вызовет всплеск читательского интереса.

Под слоями экшн и эзотеризма проглядывает еще один — философский. Два центра человеческой Федерации, Теллус и Армаг, конкурируют за первенство. Первый их них — скорее, духовный лидер, второй — в большей степени лидер технико-экономический. В этом соперничестве Армаг подкидывает на территорию Теллуса своего рода «троянского коня»: нечто, способное разрушить общество, сделав его членов ленивыми, туповатыми, отбив у них желание работать и оставив одно лишь стремление «предаваться простым радостям бытия: выпить, закусить, совокупиться, сплясать…» Происходит потеря истинных ценностей, забвение духа, воцаряются внешний лоск и внутренняя дикость. А потом «появятся другие люди из других миров… они возьмут в свои руки политику, экономику, науку, управление…» Ничего не напоминает?

Глен КУК

ОБРЕКАЮЩАЯ

Моста: ACT, 2000. — 320 с.

Пер. с англ. М. Левина —

(Серия «Координаты чудес»). 10 000 экз.

Природу не обманешь. Тем более, если это природа писательского дара. Как ни хотел известный создатель фэнтези написать нечто научно-фантастическое, но все равно получилось, как всегда.

Впрочем, нет. Прорех в ткани нового мира гораздо больше.

Планета, заселенная разумными киноидами, это уже довольно любопытно. Матриархат — тоже тема вполне модная, как бы к ней ни относиться. Кочевники, несущие угрозу цивилизации и желающие поработить мир, персонажи не менее популярные. Ну а дальше начинается фантастика.

Или фэнтези?

Дело в том, что планета поделена на некие «технологические зоны» — от первобытного варварства до межзвездных полетов. Кто устроил такой «заповедник», с какими целями и каким образом, не объясняется. Героиня, «щена» по имени Марика, родилась во второй зоне, где охотятся и сражаются луками и копьями, и вынуждена наблюдать, как на ее стаю накатывают совсем уж первобытные орды из первой зоны (впрочем, у тех тоже оказывается немало железа). У соплеменников Марики есть только одно спасение — мир духов, куда способны входить загадочные «силты», члены общин, построенных по принципу женских монастырей. Но между общинами также ведется тайная война, в которой не брезгуют никакими средствами. Да и современное вооружение, оказывается, способно перемещаться из зоны в зону.

Как и в других своих романах, автора мало интересуют вопросы этического выбора или постижения законов, на которых зиждется общество. Все его внимание отдано персонажам — и прежде всего их действиям. Начавшись как классический «роман взросления», книга стремительно планирует к жанру «экшн», исполненному без обычной для автора изобретательности. Льется кровь, летят клочья шерсти, трещат выстрелы винтовок — и, по большому счету, это все, что готов предъявить писатель.

Впрочем, перед нами всего лишь часть трилогии. Быть может, в конце автор разъяснит, зачем он все это затеял?

Татьяна ТОЛСТАЯ

КЫСЬ

Москва: Подкова; Иностранка, 2000. т- 384 с.

10 000 экз.

В отечественной традиции антиутопия — это всегда фольклорно-стилистический эксперимент, опыт «самовыговаривания». От А. Платонова и Е. Замятина до В. Войновича, В. Задорожного и Л. Петрушевской с ее «Новыми робинзонами». Использование степеней свободы, заложенных в бытовом языке, позволяет рассказчику одержать верх над бесчеловечностью утопических конструкций и грядущих катастроф.

Мир после ядерной войны бесчеловечен. При его описании трудно уйти от устоявшихся в беллетристике шаблонов: деградация общества и культуры, мутации, нищета, обожествление сохранившегося печатного слова. Человеческое выражается лишь в языке, который мутирует вслед за людьми, дышит, обласкивает непутевого персонажа, выставляет напоказ все его болячки и глупости.

Татьяна Толстая, представительница известной писательской фамилии, особое внимание уделяет инвариантам власти и господства. Вот Наибольший мурза, слава ему, присваивает себе изобретение колеса, коромысла, а также авторство сохранившихся книг. Главный герой Бенедикт, выродившийся интеллигент, за ним переписывает: работа такая. Любовь к написанному слову — единственное, что отличает Бенедикта от толпы. В остальном же он туп и сер — и протиснувшись в ряды местной элиты, свою примитивную сущность выявляет сполна…