Николай Романецкий - Полдень XXI век, 2012 № 09

Оглашен приговор группе геев и правозащитников. Нижнетагильский завод «Уралвагонзавод» посылает танк и семьсот рабочих для защиты президента России от инопланетян.

69. Перетяжка на Тверской улице

«Успей до конца!» Специальное предложение! Коста-Брава, Мальорка, Канары, Мальдивы — за полцены!

70. Новости РБК

Обвал на токийской бирже.

Президент Белоруссии Александр Лукашенко заявил, что готов выступить посредником в переговорах с инопланетянами.

Власти Голландии разрешили употребление марихуаны в детских садах.

Телекомпания ВВС приобрела исключительные права на показ конца света в прямом эфире.

Сенатор Маккейн назвал Обаму грязным ниггером. Организация «Хезболла» взяла на себя ответственность за все.

71. Разговор в Кремле

— А кто у нас руководит операцией?

— Постнов, генерал.

— Из Управления Z?

— Он самый.

— Справится?

— Клим Игнатьевич-то? Должен. Больше некому.

72. Совещание в управлении Z

— Надо, чтобы ему тут понравилось!

— Что?

— Всё! Надо, чтобы ему тут всё понравилось. Причем срочно. Где он?

— У нас.

— Как у нас?

— На Лубянке.

— Зачем?

— Сидит.

— Что-нибудь рассказывает?

— Да он уже все рассказал, теперь просто сидит.

— Семен Палыч, вы идиот?

— Сами вы идиот, Клим Игнатьевич.

— Они же нас грохнут сейчас! Он — наше всё! Вы ему дупу лизать должны!

— Ему?

— Да! Сейчас — ему! Перевести в пансионат, любить, выполнять желания! Он вообще по жизни чего хочет?

— Гармонии.

— Так купите ему гармонию! Я за вас соображать должен? И ненавязчиво, ненавязчиво! Между прочим, само собой! Забота о людях! Нравственное прозрение, давняя любовь к классической музыке. И этого позовите, с бабочкой. Ну этого. Млять, кто у нас с бабочкой?

— Набоков?

— Сам ты Набоков! В телевизоре, про музыку словами рассказывает.

— Бэлза.

— Вот. Бэлзу ему привезите, пускай про культуру пошелестят. Ну и вообще — гуманизм, фуе-мое, красота спасет мир! Ему должно тут понравиться, слышите?

73. Беседа в пансионате, на прогулке вдоль розария, под токкату и фугу ре-минор Иоганна Себастьяна Баха

— Ах, Сергей Иванович, дорогой наш Сергей Иванович, ну как же так? Ну почему же вы раньше не рассказали о вашей прекрасной цивилизации? Мы же так давно ищем поддержки в космосе. Ведь мы тут боремся, боремся. Бьемся, как рыба об лед! За мир во всем мире, за духовность, за музыкальность! Кругом столько грязи, вы не поверите! Такое нравственное падение, такая жестокость, бескультурье ужасное. Но ведь только теперь все и начинается! Новые подходы, модернизация, культурный приоритет! Сыграли бы вы про нас что-нибудь хорошее, а? А тот человек, который с вами плохо обращался, — он уволен из органов, уже уволен! Мы с этим боремся сейчас. Уволен и сослан без права переписки! Он опозорил все человечество! Мы его за это, млять, как зайца теперь гонять будем, пока не сдохнет. Потому что человек же превыше всего, правильно?

Сергей Иванович, скажите что-нибудь, а то что я все один разговариваю?..

74. Анонс

Плоды космонавтики». Нашему корреспонденту удалось встретиться с матерью пришельца! Читайте в одном из ближайших номеров «МК».

75. Отчет о проделанной работе

— Вот, Клим Игнатьевич, тут вся информация. Пансионат «Тайные дали» — наш, закрытый. Отдельный коттедж, номер люкс, окна на сосновый бор и берег. Погода хорошая, облака разогнали, соседей тоже. На дорожках — тихая классическая музыка. Телевизор показывает пейзажи и балет. Новости ему записываем специально: счастливые дети, благодарное население, новобрачные возлагают цветы к памятнику Чайковского. На завтраке арфистка ему играет.

— Красивая?

— Сам отбирал.

— Потом привезешь, если успеем. Что мамаша?

— Мамашу держим отдельно, готовим к встрече.

— Скорее давайте. Как думаешь, пробьет его на жалость?

— Не знаю. Вообще старуха та еще. Я бы ее первую уничтожил.

76. Из статьи в газете «МК»

«В юности Таисия Петровна (в ту пору просто Тая) работала на Байконуре. Она помнит улыбку Гагарина и холодные ветры казахстанских степей. На ее глазах разворачивалась эпическая сага покорения космоса. Больше полувека она молчала, опасаясь расплаты КГБ за свою неземную любовь, и только сейчас, на закате своих дней, решилась рассказать об этом дне скупыми недлинными словами… Когда, уходя, я оглянулась, она стояла на крыльце и смотрела в закатное небо, украдкой вытирая невольную слезу. И что-то шептала…»