Юрий Никитин: Мегамир

— Полигон накрыт тремя слоями крыши. Даже противоатомной защитой!

— А она перелетела еще прошлым летом. Год назад! Тут же зарылась, осень откладывала яйца, зиму растила, а поздней весной первые муравьишки, самые мелкие и слабые, робко... очень робко!.. начали выходить из-под земли. Какой вид муравья?

— Лазиус фулигинозиус, — отчеканил Дмитрий.

Кирилл посмотрел с уважением, потом вспомнил, что за каждым шагом испытания следят десятки специалистов так называемого народного хозяйства, которые имеют допуски.

— Нору засекли?

— Еще бы. Мурашник растет не по дням, а по минутам! — в голосе Дмитрия звучала тревога. — Есть шанс, что Сашка цел?

— Что значит цел? — переспросил Кирилл. — Был бы жив. Отнять у муравья не пробовали?

— Пробовали, — ответил Дмитрий с унынием. — Но, как бы сказать... Ты видишь, какие мы нежнотелые? А муравей — как живой танк. Прет напролом, держа Сашку в челюстях. Чуть что не так, сожмет челюсти...

— Жвалы, — поправил Кирилл невольно.

— Что? — не понял Дмитрий.

— У насекомых не челюсти, а жвалы. Но пусть челюсти, извини, что перебил.

— Нет, пусть, жвалы. Пока мы примеривались да прицеливались, муравей скрылся... Сашке пришлось все в одиночку, я стоял рядом с Ногтевым наверху! Понимаешь, каждый запуск сюда обходится дороже, чем полет до Луны и обратно. С высадкой!..

Они нырнули в тень, опять выбежали на солнце. В зарослях гигантских листьев, что величаво двигались в потоках теплого воздуха и зависали в немыслимых для мира нормальной гравитации положениях, постоянно стрекотало, шевелилось, прыгало.

На лице Дмитрия выступили багровые пятна. Кирилл спросил обеспокоенно:

— С тобой все в порядке? Насекомых защищает хитин, а мы открыты...

Дмитрий отмахнулся:

— Меня все время тут жжет, там кусает, здесь чешется. За всем не уследишь. Как ты?

— У меня жар.

Дмитрий ахнул:

— Так чего все время выскакиваешь на солнцепек?

— Меньше микробов, плесени.

— Мы не только тонкокожие, но и тонкотелые. Солнечные лучи запросто поджарят нам печенку, не вынимая из требухи. С жареной печенью далеко не прошагаешь. Тошноты еще нет?

— Уже, — признался Кирилл. — Вот-вот свалюсь.

Дмитрий прыгнул вверх, словно его вздернули. На Кирилла обрушился мягкий обволакивающий удар, навалилось мягкое прохладное животное, похожее на огромную амебу, вжало в землю.

Тяжесть исчезла так же внезапно, как и появилась. Кирилл вскочил. На земле вокруг него медленно опускалась, пузырясь между камешками, влага. Над головой еще колыхался широкий лист, жемчужными пузырьками блестели упавшие шарики росы.

— Как ты быстро реагируешь, — сказал он Дмитрию.

— Местные зверюки все же быстрее, — ответил Дмитрий мрачно. — Держи ушки на макушке. Сейчас жара спадет. Часть впиталась, а больше тебе и не надо.

Кирилла знобило. Руки и ноги потяжелели, как и все тело, напитавшись влагой. Сердце трепыхалось, как пойманная бабочка, сбиваясь с ритма. Дмитрий выволок мирмеколога на солнце, заставил пробежаться. Кирилл двигался с головы до пят покрытый водяной пленкой, словно инопланетянин в скафандре. Ему все еще казалось, что капля, упавшая с листа, живое существо. Слабое, беспомощное, не умеющее передвигаться, но живет, защищается пленкой ПН...

— Ты бы видел себя, — ворвался в его мысли голос Дмитрия, прозвучавший с мрачным сочувствием. — Отек, рожу перекосило... Ничего, не переживай. Это ненадолго.

Оба испытателя, как объяснил Дмитрий на ходу, ранее числились по ведомству космонавтики. Когда ученые одного НИИ приоткрыли дверцу в Малый Мир, пришлось пригласить для испытания Переходной установки испытателей-профессионалов. Среди рано сгорбившихся и облысевших научных работников появились широкогрудые парни с вздутыми мускулами, молниеносной реакцией, натренированностью на выживание.

— Теперь мы здесь, — закончил Дмитрий рассказ, — и не жалеем. Даже обрадовались. Чтобы попасть на Венеру, пришлось бы полтора года ждать хлореллу в тесной ракетке, терпеть муки, кошмары...

— Ложись! — крикнул Кирилл.

Дмитрий мгновенно упал ничком. Кирилл замешкался, едва успел скакнуть на толстый стебель. Что-то с чмоканьем ударилось в лист, зашипело, как вода на раскаленной сковородке. Лист величаво колыхнулся. Зазубренный край мягко пихнул в плечо.

— Отползай! — закричал он. — Задержи дыхание, беги на голос!

В воздухе в их сторону поплыли струи желтоватых крупинок с металлическим отливом. Кирилл нечаянно заглотнул одну, в горле запершило, гортань обожгло, он непроизвольно закашлялся, заставил себя перебежками выбраться на чистый воздух.