Юрий Никитин - Мегамир

Комбинезон комбинезоном, но Кирилл чувствовал малейшее колебание температуры. В солнечном луче невольно ускорял шаг, в тени с трудом перебирал ногами. На солнце даже мысли двигались быстрее, сердце бодро гнало кровь. Сила играла, а в тени сразу вспоминал, что уже не мальчик, что час назад сполз с операционного стола и в теле смертельная усталость, и хорошо бы, чтоб как-то обошлось без него...

Видел четко шагов на двадцать, дальше расплывалось месиво красок, как на мыльном пузыре. Не понять, то ли высохший ствол молочая, то ли луч света с крупногабаритной пылью. Правда, муравьи видят еще хуже, но у них зато панцирь, жвалы, когти!

Нос воспринимал запахи шершаво-круглые, квадратные, причудливо загнутые. Глаза еще в страхе всматриваются в колеблющиеся миражи, а нос кричит, что прямо по курсу затаился огромный богомол, у которого зрение дай Бог каждому. Слева за листиком спит огромная улитка, а справа и слева в расщелине сухого листа затаилась целая шайка бродячих пауков.

Он шел все быстрее. Анестезин испарился, чувства воспринимали ярко, четко. Кирилл не настолько видел, сколько слышал, ощущал... Потом для этого чувства придумают красивый звучный термин, а сейчас вжиться бы, вчувствоваться... Уже не чужак, еще не родной, но стремящийся войти в родню.

Через дорогу перебегали крупные и мелкие звери, крупных было больше. Среди них — многоногие, шипастые, панцирные, ядовитые... Какие-то сяжечники провожали его взглядами, сидя на листьях или прячась между листьями. Два раза на него бросалось нечто, оба раза сбивало с ног, но отпугивающий комбинезон нес службу исправно, сам Кирилл не отбился бы и от микроба.

Ощущение, а не слух или зрение заставило рухнуть под защиту мясистого листа, одновременно срывая с плеча гарпунное ружье. Меж гигантских листьев слабо мерцало, блеск опускался, и сердце Кирилла сжалось, предупреждая, что существо очень и очень опасно.

Вынырнув из-под листа, на камень упала человеческая фигура в красном комбинезоне. За плечами нелепо застыли крупные прозрачные крылья, разукрашенные черными и красными пятнами. Человек был увешан баграми, баллонами, из-за плеч высовывались широкие стволы, похожие на ракетные гранатометы.

— На редкость хорошая реакция, — донесся мощный голос. — Даешь, Забелин! Даже я не успел бы... Может, пойдешь к нам?

Кирилл поднялся из укрытия:

— Дмитрий! Немировский, это я.

Дмитрий взвизгнул, прыгнул к Кириллу. Крылья над ним задергались, как у демона на детском утреннике. Он схватил Кирилла за плечи:

— Боже, ты? Мы добивались, просили, умоляли, а нам ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Кирилл, ты прибыл в несчастное время.

— Я слышал, — ответил Кирилл. — Как она исчезла? Где?

Голос Дмитрия стал тяжелым, как Баальбекские плиты:

— Утром вышли на охоту, высоколобые тоже едят, как и меднолобые... Заодно решили пообщаться с лазиусами... Удивительно, скажу тебе, когда начинаешь их понимать! Разделились, как всегда делали. Когда я вернулся, Сашки еще не было. Она хоть и женщина, но точная, как Бисмарк. Женственность удается из себя вытравить, а интеллигентность нет... Я бросился искать. Прибегал даже на станцию — вдруг вернулась?

Он был как глыба раскаленного металла. Руки нетерпеливо дергались, но лицо было бледное, вытянутое, как у коня. Под глазами застыли желтые складки, похожие на модно спущенные гетры старшеклассницы!

— Поторопимся, — сказал Кирилл. — Как в прошлый раз!

Они побежали, держась друг от друга на расстоянии видимости. То один, то другой исчезал за листьями, камнями, сухостоем, но Кирилл чувствовал присутствие Дмитрия, как чувствуешь тепло невидимого костра. Дмитрий уже сложил крылья пакетом и несся в сказочном лесу трав, похожий на джина с сундуком сокровищ на спине.

Воздух был еще прогрет, но тепло скоро начнет уходить.

Когда они огибали небольшое озеро, очертаниями напоминавшее след от солдатского ботинка, Кирилл крикнул:

— В воде смотрел?

— Нет, — ответил Дмитрий несчастным голосом. — Чего бы она туда полезла?

— Взгляни на всякий случай.

Дмитрий подпрыгнул, бесшумно прилип снизу к зеленому одеялу листа, перебежал по веточке, что протянулась почти до середины озера. Веточка наклонилась, но Дмитрий ничего не видя и не слыша вокруг, водил носом над неподвижной как цемент водой.

Кирилл вздрогнул от его вопля:

— Красное на дне!.. Сашка, Сашка! Кирилл скорее, что делать?

Он едва не прыгнул вниз, Кирилл успел гаркнуть:

— Ко мне!