Юрий Никитин - Мегамир

Дмитрий проговорил шепотом, не очень-то веря в глухоту такого совершенного зверя:

— После той мезозойки... это же человек!

— Как это? — не понял Кирилл.

— Ну... Здесь и мы такими же стали бы, поживи пару миллионов лет. Смотри, как стоит, сяжками машет! Я бы точно так же... Ну, если бы стал муравьем.

Попал в точку, подумал Кирилл. Мало кто знает, что соотношение массы мозга и тела у муравья такое же, как у собаки, но муравей может обучиться большему. Какой был бум вокруг дельфинов! Разумные, как же... Муравьи куда разумнее, но их еще открывать и открывать надо.

Красный муравей повел влажной щеточкой по глазам, огляделся, выворачивая плечи, как скрипач. Вдруг из-под лап у него беззвучно вылетели камешки, муравей исчез.

— Как скаковая лошадь, — восхитился Дмитрий.

— Двести пятьдесят километров в час, — уточнил Кирилл. — В переводе на наши размеры, конечно. Как гоночный авто! Но без разгона.

Они сами без разгона набирали скорость, замирали на полном ходу, всматриваясь в то, что могло быть скорчившейся человеческой фигурой, снова прыгали, как блохи, бежали, как муравьи, ровным, стелющимся ходом... Со всех сторон верещало, стрекотало, ухало, визжало, пищало, попискивало, вавакало... Да вавакало. В Малом Мире неизбежно появятся новые слова!

Дмитрий с разбегу взбежал на крутую горку. Кирилл взапрыгнул следом, но Дмитрий уже шагнул вперед, прямо в пустоту. Кирилл, еще не осознав, что делает, с разбега сорвался с края обрыва в пропасть... На миг захлестнуло диким страхом, он даже на балконе с опаской подходил к перилам, но воздух сразу же принял его в теплые ладони, бережно и очень медленно опускал. Его покачивало как сухой листок. Земля вырастала, приближаясь. Ни свиста рассекаемого воздуха, ни встречного давления. Словно сквозь необычную легкую воду!

На земле сказал рассерженно:

— Под обрывом мог затаиться хищник! А мы беззащитнее тлей. На Ногтева с командой не очень рассчитывай. Видел уже, как помогли с кивсяком? Там не успеют «мама» сказать, как здесь начнется и кончится. Нас кончат.

— А головы наши на что? — ответил Дмитрий хмуро.

Кирилл посмотрел на голову Дмитрия. По слухам, каратэки головами пробивают стены...

— Головы не всегда помогут. Здесь самоходные реактивные пушки, огнеметы, локаторы, самонаводящиеся торпеды, разбрызгиватели ядов... И много такого, до чего сто голов не додумаются.

— А инстинкт додумался?

— У инстинкта миллиарды лет проб! Даже простым перебором вариантов такого можно достичь...

— Что наши мозги в подметки не годятся?

Тон был задиристый. Возможно, Дмитрий тоже устал, но Кирилл ответил, не уклоняясь, сработала привычка преподавателя вуза:

— Во многих случаях — да. Иначе зачем бионика?

Он часто шарахался от вроде бы безобидных букашек, но теперь и Дмитрий отпрыгивал, бросался под листья, прятался за стебли. Беда не в том, что симпатичный пузан может бабахнуть как из скорострельной пушки — Дмитрий умел управляться с вооруженным противником. Но как угадать, чем стреляет или что метнет такой смирный с виду толстый червячок?

— Слишком много муравьиных троп, — сказал Кирилл неохотно. — Кто додумался устроить Полигон на муравьиной территории? Впрочем, ты объяснил все доходчиво. Да и поздно кулаками махать. К тому же муравьев нет только в зоне вечной мерзлоты.

— Пойдем прямо к фулигинозиусам?

— Придется. Они где-то рядом. Это их охотничьи угодья, а вон там пастбища.

Дмитрий спросил с недоверием:

— Едят траву?

— Нет, пасут собственный скот.

Дмитрий с готовностью засмеялся, с шуткой любой марш-бросок кажется короче, но глаза Кирилла оставались серьезными. Дмитрий вытаращил глаза.

Над их головами хлопнуло, на плечи обрушилась мягкая ударная волна. Огромный полосатый зверь подхватил крючковатыми лапами тяжело груженую пчелу, которую только что таранил на ходу, и унес за верхушки растений. В воздухе плотным облаком закружились золотистые шерстинки, их понесло во все стороны.

Кирилл проследил взглядом за шершнем, которого в народе зовут пчелиным волком:

— За ним!

Они молча понеслись укороченными прыжками, перепрыгивая сухие стебли, камни, буреломы, сухие хитиновые каркасы насекомых. Впереди дергался, зацепившись за острый росток, мохнатый пульсирующий ком. Из него часто высовывался, словно строчил на швейной машинке, блестящий стержень с острым скошенным острием.

— Быстрее! — поторопил Кирилл.

Справа настороженно выглянул богомол, слева мелькнула желтая молния муравья-бегунка. За листьями шевелилось, подползало. Богомол тоже начал приближаться, медленно и плавно, словно плыл в перегретом воздухе.