Владимир Плахотин - Браслет

- Ну-ну, успокойся. - Я притянул её к себе. - Давай-ка лучше посмотрим, чего нам Бог послал?

Я открыл одну из коробок и Настя ахнула: на мягкой подушечке лежало изумительной работы бриллиантовое колье. Она бережно взяла его в руки и, подойдя к зеркалу, примерила.

- Ну и как? - повернулась она ко мне.

Я молча показал большой палец: отлично, мол. Сказать по правде, к побрякушкам подобного рода я равнодушен, воспринимая их чисто как эквивалент большой суммы, но тут я был вынужден признать, что "побрякушка" оказалась ей очень даже к лицу.

Меня вдруг осенило:

- А давай я твой портрет нарисую?

Она просияла:

- Прям вот с этим?

- Не только.

Я стал вскрывать другие коробки. Чего-чего там только не было! Прав был наш вислоухий квартирант: и золото, и бриллианты. Многим "игрушкам" я и названия-то не знал. Зато женское чутьё без колебаний подсказало Насте, что и куда надо нацепить. В её глазах появился какой-то загадочный блеск, значения которого я сразу не уразумел. Только потом, когда она, завершив свой импровизированный туалет, предстала передо мной во всём великолепии, ничуть не переступив ту грань, что зовётся чувством меры, я понял, что означало выражение её глаз: это было желание блистать! Желание, не чуждое, наверное, ни одной женщине. Она прохаживалась передо мной с важной миной на лице, позвякивая дорогими безделушками. Ну ни дать, ни взять - царица Савская!

- Не, - покачал я головой. - Это не моя Настя.

- Как это? - высокомерно подбоченилась она, приподняв одну бровь.

- Да у тебя даже выражение лица изменилось - стало надменным и холодным, - сказал я, отводя глаза, и нарочно повторил: - Не, не моя...

- Да ну тебя! - В голосе её появилась тревога и, быстро поскидав с себя все украшения, она присела у моих ног и заглянула в лицо: - А теперь твоя?

Передо мной опять была ласковая кошечка. Я улыбнулся и поцеловал её в полуоткрытые губы.

- Вот теперь тебя опять хочется любить.

- Ну так люби... - Глаза её повлажнели и томно прикрылись в ожидании ласки.

Я молча подхватил её на руки и понёс на диван...

Чтобы хоть как-то привести свои растрёпанные чувства и мысли в некое подобие порядка, я поставил на плиту чайник и подошёл к проигрывателю.

- Послушаем чего-нибудь?

Настя молча кивнула, всё ещё лежа на постели в изящно-расслабленной позе. Меня она уже ничуть не стеснялась, предоставив ненасытным глазам моим лицезреть своё прекрасное тело, прикрыв лишь бёдра уголком пледа.

- А чего бы ты хотела?

В ответ она томно улыбнулась и слегка пошевелила пальцами рук: мол, сам думай, мне всё равно.

Я решил продолжить знакомство с классической музыкой. Да и настроение было соответственным: хотелось чего-то умиротворяющего. Я наугад вытащил пластинку и прочитал на конверте: "Римский-Корсаков. Шехерезада". Я улыбнулся: как нарочно! Рядом - Шехрезада, на пластинке - она же.

Музыка вновь увлекла меня, унося на своих накатывающихся волнах в туманную страну грёз. Я тихо подсел к Насте. Она закрыла глаза и молча предавалась двойному наслаждению. Было так тихо и покойно после пережитых страстей...

Очарование момента разрушил настойчиво зазвучавший из кухни свист чайника. К слову сказать, я о нём совсем позабыл.

Когда я вернулся с подносом, Настя, уже одетая, была на ногах и приводила себя перед зеркалом в порядок.

- Ну что, котик мой, - глянула она на меня из зеркала, - продолжим наше супер-ограбление?

Я пожал плечами: какой вопрос?

- Давай только "обмоем" энто дело, - сказал я, разливая заварку по бокалам. - Только вот... чем бы нам подсластить?

- Ах ты мой сладкоежка! - рассмеялась она и, чмокнув меня в щёку, направилась на кухню. - Сейчас найдём!

Но спустя некоторое время она вышла оттуда обескураженная:

- Лори слопал все припасы...

- Вот и я ничего не нашёл. Ладно, - сказал я и позвал Сезама. - Сейчас чего-нибудь придумаем.

На экране высветилась кухня моего логова. Я ступил через порог и достал из холодильника кулёк с конфетами, тот самый, что ночью спёр из магазина.

- Ишь, как удобно! - довольно сказал я, садясь за стол, когда экран едва слышно фукнул и исчез.

Настя, молча наблюдавшая за моими действиями, только улыбнулась: я начинал свыкаться с браслетом и входить во вкус.

Лори к чаепитию так и не появился, видимо, помня о Настиной угрозе. Из его берлоги приглушённо доносились звуки стрельбы, да смачные удары по чьим-то резиновым физиономиям, сопровождаемые воинственными выкриками и гнусавым голосом переводчика.